Застать Николая Патова на месте практически невозможно. Два мобильных телефона, которыми он пользуется, тоже не всегда помогают. Если директор брянского филиала Московского психолого социального института, он же председатель комитета городского Совета по правовому регулированию, не на заседании или совещании, то запросто может быть где-нибудь  в командировке в столице, Смоленске или другом городе, где есть филиалы МПСИ, директором которых он тоже является. Неожиданно дозваниваюсь. Договариваюсь об интервью. Спрашиваю, когда будет удобно встретиться. Узнаю, что прямо сейчас, потому что завтра «тяжёлый день».

Институт как образ жизни

– Хотите, я покажу вам институт?..

Из фойе (кажется, первого корпуса) доносится запах кофе и чего-то  приятно ванильного. Прямо с порога начинаются бесконечные «здравствуйте»: с преподавателями, охранниками, персоналом уютной кафешки, студентами – группами и по одиночке, в аудиториях и читальном зале за компьютерами, отдыхающими за чашкой чая и утонувшими с книжками в многочисленных уютных диванчиках и креслах.

После третьего поворота очередного этажа окончательно ощущаю себя Семёном Фарадой на съёмках «Чародеев». Оказывается, мы уже в другом корпусе. Везде роскошные живые растения, аквариумы, много хороших репродукций картин известных художников. Ещё больше фотографий: «Это мы на субботнике, вот „Мисс МПСИ“, это наши отличники активисты, а это к нам приезжали высокие гости…». В одном из фойе передвижная выставка рисунков студентов, в другом – архивно чёрно белые детские фотографии. Подросток с комсомольским значком, изображённый на одной из них, оказывается директором (и моим собеседником) Николаем Александровичем, остальные мальчики и девочки – профессора, завкафедрами, ме — тодисты и преподаватели.

В институте вполне можно жить припеваючи, не покидая его стен. В корпусах есть несколько мест, где можно перекусить и полноценно пообедать, в салоне красоты привести себя в божеский, а в фитнес клубе – в спортивный вид. Даже скалолазанием увлечься есть где.

И гид у меня заправский. Такое впечатление, что это его основной род деятельности.Шутки и анекдоты в тему перемежаются цитатами древнихфилософов и новейших психологов. После полноценной экскурсии добираемся собственно до директорского кабинета. На стенах – импрессионисты, опять же цветы, книжный шкаф, на полках – солидные фолианты и издания стихов или научных работ преподавателей и студентов института.

Теория и практика

Работа для него очень важна, не скрывает. Впрочем ситуаций, когда приходилось «оставлять за собой трупы», слава богу, не было.

Выбор профессии очевиден: родители – юристы, их друзья – тоже юристы. Престижная специальность, овеянная романтикой. В детском представлении, подкреплённом лучшими советскими кинофильмами, следователь – это человек, который ежедневно обнаруживает и вскрывает язвы общества, жизнь милиционера сплошь наполнена захватывающими погонями.

Вместе с образованием пришло понимание, что работа юриста в большей степени связана с документами. Что это долгий, кропотливый труд, основанный на изучении мельчайших деталей.

Ему нравится принимать решения. Адвокатская практика заставила задуматься об ответственности. О том, что нужно защищать тех, кто сам по себе или его поступки, не очень тебе симпатичны. И на одной чаше весов – профессиональная репутация, на другой – совесть. Следователь ты или адвокат, но именно от тебя зависит судьба человека.

Педагогика – другое дело. Вкладываешь много, но в школе милиции и отдача весьма ощутимая. Не материальная, конечно. Курсант преображается на твоих глазах. Физическая выносливость растёт пропорционально росту интеллектуальному. Находить общий язык с курсантами довольно просто: они почти ровесники, со многими, теперь уже полковниками, до сих пор дружат. Тогда же преподаватель и курсанты вместе учились. Влюблённым в профессию, им было интересно всё. Пытались понять суть явлений, происходивших в тот момент. В стране криминал расцветал пышным цветом, большие и малые «бригады» становились явлением. Юношеский максимализм давал преподавателю и слушателям уголовного процесса, криминалистики и дознания почву для бесконечных споров, гипотез и анализа. В результате приходило понимание того, до чего общество в большинстве своём додумалось только сейчас.

Идеи просились на бумагу – прямая дорога в аспирантуру. Преподаватели сплошь звёзды юриспруденции, профессора. Уже многого добились в жизни, потому не самоутверждаются за чужой счёт, демократичны и охоту не отбивают.

– Помню, как ехал в плацкартном вагоне на верхней полке в Москву, – рассказывает Патов. – Не спал, думал о том, как выстроить параграф диссертации, в какой последовательности изложить те или иные мысли. И вдруг понял, как надо. В кромешной темноте слез с полки, стал на коленках записывать. Практически на ощупь, без света, потому что вокруг – спящие люди…

Теперь «с высоты докторской» рассуждает о том, что написание диссертации – весьма приятный процесс для тех, кто уже и материально обеспечен, и социально состоялся. Что то изучать, анализировать – в своё удовольствие. Он уверен, что подавляющему большинству людей это понравилось бы. Себя «настоящим учёным» вовсе не считает, говорит, мол, несвойственны ему «всепожирающая жажда новых знаний» и стремление всё время что-то  менять.

Жажда перемен

… А ведь лукавит Николай Александрович. Именно из стремления что-то  изменть выросла его нынешняя работа. Аспиранты – своеобразный народ. Они любят не спать ночами, а решать глобальные проблемы. Чаще всего теоретически. Аспирант Николай Патов со своим соседом по общежитию частенько критиковал систему образования. В тесной комнатушке бродили идеи крупного масштаба, многие из которых, кстати сказать, воплотились в жизнь. Думалось о необходимости создания учебного заведения но — вого типа, не похожего на то, что было до сих пор.В стране тогда только только стали появляться негосударственные вузы.

И вот как-то  поутру критики пошли по московским ректоратам, предлагая себя в качестве создателей филиала в Брянске. Остановились на МПСИ.

– Мы приехали в Брянск со стопкой документов, лицензией и уставом. И сразу встал вопрос, где взять помещение. Потом – кого приглашать преподавать, где брать литературу и так далее. Знали ли мы, как арендовать помещение? Конечно, нет. То есть теоретически я представлял, как выглядит договор, но как заключить его с федеральной структурой, понятия не имел…

С помещением справились, но тут же пришлось учиться выбирать преподавателей. Зарплаты в филиале были в разы больше, чем в государственных вузах, так что недостатка в желающих не было. А задача стояла такая: создать команду единомышленников, которые помимо того, что являются увлечёнными суперпрофессионалами и со студентами на короткой ноге, так ещё и мзду не берут. На это ушло три четыре года.

Захотелось собственное здание – в Москве поддержали, в Брянске тоже. Желание построить недвижимость не для получения быстрой коммерческой прибыли, а для создания учебного заведения, вызывало уважение у власти. Пришлось, правда, узнать, что такое проектно сметная документация, кто такие подрядчики, сколько стоит кирпич и почем нынче штукатуры.

– Ни разу не пожалел, как и все, кто принимал в проекте непосредственное участие, – говорит Патов.

И сейчас уже мало кто помнит, что раньше на месте Брянского филиала МПСИ было «чисто поле». Главное, что теперь – красота. С картинами. Кстати, среди них встречаются и работы пера, извините, кисти самого Николая Александровича.

Креативный пейзаж с тучками

– Как то так случилось, – вспоминает мой собеседник, – что нам с дочкой захотелось рисовать.

Совершенно естественно, что для реализации пози — тивного желания они купили… холсты. Дочь Алина в живописных рассказах фигурирует если не в качестве лидера, то, во всяком случае, на правах равноценного партнера. Следует, пожалуй, отметить, что любительни — це картинописания всего пять лет.

Так вот, они купили холсты.

– Года три назад у нас дома висел календарь, – продолжает рассказ о совместном творческом пути Николай Патов, – с замечательными репродукциями Дали и Пикассо. Я говорю: «Аля, давай копировать великих художников». А ещё до этого у нас был спор с женой Катей о том, что экспрессионисты и другие современные художники, безусловно, новаторы и гении. Я тогда заявил, что сумею писать не хуже. И мы с Алей начали творить.

Очень быстро выяснилось, что для творческого процесса художникам не хватает… нет, не таланта, а знаний. К примеру, по смешиванию масляных красок.

– А копировать Сальвадора Дали необходимо было именно масляными красками? – интересуюсь у автора аккуратно, так как уже знаю, что всякий невосхитившийся рискует нарваться на научное объяснение.

– Только масляными, ну что вы! Настоящий холст и только масло. И потому, если Аля принимала слишком активное участие, то вместо картины получалось замысловатое пятно. Так мы решили, что нам нужно подучиться.

Тогда они приобрели книгу, а с ней – теоретическую базу. Знания, бывало, умножали печаль…

– Не всегда мы могли найти нужный тон, – делится художник переживаниями. – Да вот не далее, как позавчера возвращаюсь я с работы, и Аля говорит, что «нужно порисовать». Возникла, мол, острая необходимость. Я говорю: «Да что-то  не хочется». А рисуем мы обычно на ковре, у нас же нет мольберта. Соответственно, ковёр пачкается, потом мы его долго оттираем. Но Аля даёт понять, что живопись сегодня очень и очень злободневная для нас тема и существует сильная потребность. И мы начинаем рисовать креативный пейзаж с тучками. Для изображения песка требуется определённый тон. Мы вызываем маму и спрашиваем её, какой цвет нам добавить. Правда, её вмешательство не очень то нам помогает, получилось всё таки что-то  ближе к коричневому.

Из участника мама периодически перевоплощается в критика творческого процесса. Летопись семьи Патовых хранит леденящую душу историю о том, как папа рассказал Але об известном американском художнике, чья живописная манера не знала аналогов. Разместив холст на любой поверхности, он разбрызгивал по нему краски всеми возможными способами. Аля манерой художника воодушевилась, мама – нет. И в то время как картины Поллока являются одними из самых востребованных и дорогих в мире, его последователи в лице папы и дочери Патовых оказались гонимы самым родным своим человеком.

Зачем нужны лавочки

Депутатство – идея совместная – руководства и коллектива института. Так сложилось исторически, что в Брянске существует деление вузов на две категории: «наши» и «не наши». Первые – брянские, то есть местные, вторые – филиалы. Практика обидная, потому что вторые не без оснований считают себя полноправными участниками городской жизни, соответственно, тоже первыми.

Директор депутат – это некая гарантия того, что вуз, преподаватели, а главное – студенты станут сопричастными развитию города, смогут принести обществу больше пользы.

Есть у двойного статуса и побочные эффекты.

– Мне стыдно быть материально обеспеченным, когда рядом есть бедные люди. Как человек, проживший восемь лет в общежитиях, знаю, что это такое не понаслышке. Когда учился в Ярославле, нам давали талоны, на которые ничего нельзя было получить – продуктов в магазинах не было. На полках в огромных гастрономах в лучшем случае стояли только макароны серого цвета. В Брянске всё было не так сложно, поэтому в мои поездки из дома в Ярославль меня сопровождали увесистые рюкзаки. Хотя грех жаловаться, родители нас с братом всегда очень поддерживали, голодать мне не приходилось. И мне стыдно, я говорю об этом открыто, что, обладая определёнными властными полномочиями, мы не можем быстро помочь нашим детям и старикам.

Ещё депутату стыдно за то состояние, в котором находятся детские сады, школы и поликлиники в его округе и не только. За роддомы, за врачей, которые берут взятки даже с малообеспеченных людей. За дороги, по которым проехать невозможно. За тёмные улицы.

– Всё время остаётся ощущение, что можно сделать больше, но не хватает времени. Если человеку не хватает времени, то виноват сам человек, значит, он не может правильно организовать себя. Не всегда удаётся сразу правильно оценить, что важно, а что нет. На депутатский приём приходят люди и просят: «Поставьте лавочку да поставьте лавочку». И я, грешным делом, думал, что это какой то каприз, что ли: уж без лавочки точно прожить можно! Ан нет, не так всё просто. Недавно пошли мы всей семьёй гулять. Хотелось, чтобы Аля поиграла во дворе. И тут то я на собственном опыте убедился, насколько нужны лавочки. Хочется присесть, пока ребёнок гуляет – некуда. Правда, потом мы нашли одну лавочку. Сели с женой, ребёнок играет, а мы – разговариваем. И вместе с ощущением удовольствия от происходящего пришло понимание, что такая мелочь может существенно повлиять на качество жизни.

К сожалению, на такие прогулки Патовы выходят всей семьёй редко, в лучшем случае раз в две недели…

Расставить приоритеты

В полвосьмого он просыпается без будильника, в восемь уходит из дома. Часов на двенадцать, в среднем. Завтрак состоит из стакана сока, на ночь старается не есть. Плохо представляет, что сколько стоит и что где продаётся. Из продуктов ему «доверяют» покупать только фрукты.

Домашнему спортзалу, где есть «железо», боксёрские груши, беговая дорожка и что-то  там ещё предпочитает фитнес клуб. Аргумент веский и распространённый – раз уж туда приехал, то хочешь не хочешь, а тренируешься. А дома всегда найдётся «отмаз», почему ты этого делать не будешь.

Горсовет вносит в рабочий день определённые коррективы, хотя Патов признаёт, что он далеко не самый загру — женный из депутатов. Плюс мероприятия гильдии промышленников и предпринимателей, плюс рабочие встречи. По пятницам играет в футбол – это своеобразный клуб по интересам (с единомышленниками по «пинанию мячика» связывает многолетнее совместное времяпрепровождение, охота, семейные праздники). Ещё бассейн. Ах да, по понедельникам волейбол с членами гильдии. Встречи с избирателями. И основная работа, конечно. В филиале помимо традиционных забот, то КВН, то субботник, то конкурс на должность президента института, то «Студенческая волна», то публикация сборника.

– Так много людей вокруг, и все из них вам близки и приятны?

– Я стараюсь не делать поспешных выводов, если человек непонятен мне или, на мой взгляд, поступает неправильно. Я стараюсь анализировать обстоятельства, которые заставили его сделать тот или иной выбор. Иногда осознаю, что на самом деле я просто напросто не был готов принять тот или иной поступок.

– Вам не бывает жаль, что за всей этой суматохой, не хватает сил на самое главное?

– Бывает. Просто нужно определить для себя, что важнее, расставить приоритеты. Есть люди, которые посвящают себя семье в ущерб карьере. Есть те, кто успешно совмещает то и другое, я знаю таких людей. Умение распределить своё время правильно – это искусство. Меня оно всегда восхищало. Часто не получается, но я очень стараюсь строить дела так, чтобы не страдала семья. Это трудно. Бывает, что не можешь отвлечься, переключить мысли, думаешь, как там без тебя на работе… Поэтому мне психологически легче проводить отпуск в Брянске, поблизости. Хотя отдыха уже не получается.

«На берет я пойти не могу!»

Публичная жизнь предполагает определенные атрибуты. Вот, скажем, охота – увлечение многих известных в нашем городе мужчин. Николай Патов утверждает, что за всю жизнь не убил ни одного животного, хотя участвовал практически во всех видах охоты.

К чужим трофеям относится философски:

– Они потом лежат, мне их жалко. Если нам не удаётся никого добыть, то я в некотором смысле даже рад. У меня есть два ружья, вся необходимая экипировка. И к оружию тяга осталась ещё со времен службы в милиции. Но на охоте мы, бывает, стреляем по тарелкам.

Чаще его можно увидеть в деловом костюме. Припоминается и более экстравагантный образ с чёрно белым клетчатым шарфом, завязанным сложным узлом. Подобные изыски – дело рук супруги Кати. Именно она советует, что купить и что с чем лучше надеть. По магазинам, если бывают в Москве или отдыхают за границей, ходят вместе.

Катя – безусловный авторитет и ценитель в вопросах гардероба, но надеть или нет – это право всегда остаётся за ним. К примеру, часы с интересным дизайном могут потеснить те, что, на взгляд их обладателя, более функциональны и удобны. На клетчатый шарф он согласиться готов, но на головной убор, берет, к примеру, – ни за что. Костюмам предпочитает то, что в мире моды принято называть стилем casual. Носить приходится костюмы.

В разговоре о гардеробе выясняется совершенно невероятная подробность. Среди повседневных и выходных одежд висят два милицейских кителя. На мою реплику про плюшкинские замашки Патов парирует, что иногда даже одевает их и дочке очень нравится. Не выкидывать же такой «раритет»!

Вообще же к публичности он относится спокойно. Памятуя древнеримскую мудрость про то, что закон не занимается мелочами, старается использовать мелочи как повод расслабиться, пошутить и поиронизировать над собой.

Ольга КОРНЕЕВА.

Фото Геннадия КУРБАТОВА.

В тему!

Николай Патов родился 16 сентября 1970 года в военном городке Новополоцка Витебской области. Родители, коренные жители Брянска, уехали туда сразу после свадьбы: по окончании БИТМа отец должен был год отслужить офицером.

Вернувшись в Брянск, Патов старший связал карьеру со службой в МВД и других силовых структурах, мама много лет работала судьёй: вначале – в суде Советского района, после – в Брянском областном суде, сейчас вершит правосудие в суде Московской области. Младший брат работает в прокуратуре Брянской области.

В 1987 году Николай Патов поступил на юридический факультет Ярославльского государственного университета. Окончив его, вернулся в Брянск. Работал в прокуратуре, следователем в милиции, преподавал в школе милиции, окончил аспирантуру в Москве и в 1997 году защитил кандидатскую диссертацию на тему «Организационные и правовые основы производства по уголовным делам, приостановленным в связи с неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого» (в простонародье «висяк»).

Три года посвятил адвокатской практике, совершал открытия в научно исследовательском институте МВД. Десять лет назад стал одним из основателей брянского филиала Московского психолого социального института. В 2005 годузащитил докторскую диссертацию, посвящённую мировоззренческой подготовке студентов на рубеже XIX – XX веков.

Два года назад избран в Брянский городской совет народных депутатов.