Трезвая оценка, или ценные указания. За что мы платим, когда покупаем вино

Мало кому приходит в голову задать производителям вопрос: «Почему ваше вино стоит так дорого?» Или: «Отчего ваше вино дороже, чем „Слеза монашки“, которую продают в супермаркете?» Понятно, отчего. Рубашка Prada тоже будет подороже майки с Микки Маусом с Черкизовского рынка. А есть ещё сорочка Gieves&Hawkes, сшитая вручную по вашим меркам потомственными портными с улицы Сэвилроу, и она в несколько раз дороже той же Prada. Покупая дизайнерскую вещь, мы много платим за модель, и ещё больше — за брэнд. При индпошиве отдаём деньги за ручную работу и качество ткани.

То же с вином. Разброс цен здесь десятки тысяч ев ро. Это зависит не только от года, страны и редкости бутылки. Разобрав цену вина на составляющие, вы сра зу поймёте, пить его или не стоит. Такая арифметика помогает справиться с вредными потребительскими мифами, которые для начала стоит перечислить.

Миф первый: надо пить то, что известней и дороже. «Самое дорогое» предпочитают только анекдотичес кие новые русские, которым трудно запомнить боль ше трёх иностранных названий. Чаще всего это Chateau Margaux, Chateau Lafite и Chateau Petrus. В среднем — несколько тысяч евро за бутылку, но дело даже не в тратах. Загонять себя в замкнутый круг «мар го лафит петрюс» (или, скажем, «мутон сасси кайя пингус») — то же самое, что гулять с собакой в смокин ге или повязывать галстук на пижаму. Все наслышаны про глинтвейн из Chateau Petrus, который «для сугре ву» заказала компания русских клиентов на французс ком горнолыжном курорте. Естественно, им было от казано. Вспоминаются мне и случайные знакомые, с которыми пришлось столкнуться на пикнике. Они побрезговали замочить мясо во вполне приличном вине из тетрапака. Но потом выглядели довольно не лепо, слоняясь по лесу в поисках штопора, чтобы отку порить бутылку несуразно дорогого бордо. Для встречи с лафитом необязательно облачаться в смокинг. Но употреблять его лучше в соответствующей гастрономической обстановке — смакуя, а не заливая в себя литрами. Пить вина такого класса каждый день, даже если позволяют финансы, — не признак хороше го тона. А кривиться при виде какого нибудь квалитет ного немецкого рислинга от неразрекламированного частного производителя — значит ограничивать себя. Что проку пить одно и то же? Тем более то, что пьют все. Страшно представить, в каких объёмах нужно выпускать вино, чтобы удовлетворить такое количе ство любителей. Поэтому часто, полагая себя члена ми закрытого клуба, мы подвергаемся зомбирова нию брэндами.

Миф второй: выдающиеся вина производят лишь в одной стране — Франции. А теперь о том, почему упомянутым выше героям анекдотов особенно хоро шо запоминаются именно французские названия. Франция — исторически первая винная держава, но сейчас уже далеко не единственная. Люди довольно давно здесь занимаются виноделием, и с XI века мно гое изменилось. Климат, знания в области почвоведе ния, ампелографии и энологии, инвестиции в обору дование и глобализация рынка позволяют произво дить качественное вино в самых разных странах. И-ка чество южноамериканских и австралийских вин (не говоря уж о Центральной Европе) будет только расти. Так что лет через сто «французский стереотип» может здорово навредить нашим потомкам.

Миф третий: великие вина, конечно, великие, но столько сто ить не должны. Увы, должны— если великим можно назвать имен но вино, а не бутылку, в которую его налили, или маркетолога с пиарщиком, которые его раскрутили. Впрочем, считать, что 1000 просят только за тонкий букет и богатое послевкусие, — тоже крайность. В вине ценится не только вкус (на языке профессиона лов — органолептические характеристики), но и:

а) умение производителя создавать неизменно качественные вина, невзирая на климатические условия;

б) новизна продукта;

в) инвестиционная решимость винодела, зачастую идущего вопреки экономической логике рынка и сиюминутной выгоде;

г) потенциал выдержки.

Последняя категория особенно непроста. Скупать и быстро выпивать то, что хвалят эксперты, — большая ошибка. Потенциал этих вин настолько велик, что будет раскрыт ещё очень нескоро. Знатоки рекомендуют, а неискушенные потребители рискуют разочароваться: скорее всего, напиток окажется ещё не очень сба лансированным и слишком закрытым в букете. В итоге стоимость любого вина складывается из восьмифакторов.

Базовый продукт. Тут всё просто. Производитель примерно представляет, сколько стоит на рынке среднестатистическое ви но того типа, которым он собирается торговать. И сделает всё воз можное, чтобы его продукт стоил как можно дороже среднеста тистического.

География. Тут есть три надбавки: за страну, за регион и за конкретный участок земли, на котором растёт виноград, — апелласьон. Самое лучшее вино из Чили, каким бы распрекрас ным оно ни было, никогда не сравнится в цене с французским. Всё таки Франция торгует вином с начала прошлого тысячелетия, а Чили — с конца прошлого века. Внутри Франции свой ранжир. Громкие регионыШампань, Бургундия, Бордо — это одно. Скром ный Лангедок Руссийон, где качественные вина создают лишь с 90 х годов XX столетия, — совсем другое. Ну а в регионе есть бо лее и менее раскрученные зоны производства. В Бургундии вина Монраше оцениваются выше, чем соседний Сант Обан. А продук ция пьемонтского апелласьона Бароло в невыразимо большем почёте, чем другое вино из аналогичного сорта винограда (гемме или вальтеллина) из той же части Северной Италии.

Земля. Она везде стоит по разному, и дело не только в качестве винограда, который на ней выращивают. Например, стоимость 1 гек тара в районе Жуковки по Рублёво Успенскому направлению дохо дит до $10 млн. Моментально представляется бутылка «Шато Барви ха» с ценником» $500». Но поскольку Россия—сомнительный произ водитель, а Жуковка — тот ещё апелласьон, цена «Барвихи» немед ленно теряет пару нолей. Менее грубый пример: вина одного апелласьона могут стоить по разному. Потому что одна лоза растёт на солнечной стороне холма и обдувается, скажем, морским ветром. А другая вызревает в тени и тоже успешно плодоносит. И пусть это виноград того же сорта — он несколько иного качества.

Стоимость производства. Во-первых, это техника. Всем из вестно прославленное хозяйство Капаннелле, где царит настоя щий винодельческий хай тек—хрустальные бочки, хромирован ные погреба и т.д. Никто не удивится, если в ближайшем будущем вина этой марки будут разливать специально разработанные ро боты. Впрочем, это вряд ли помешает остальным производить свое — тоже отнюдь не дешевое — вино по старинке, без всяких там высокотехнологичных приспособлений для контроля над температурой ферментации. Зато доски для дубовых бочек будут просушены строго на весеннем утреннем солнце.

И это тоже повлияет на цену. Что касается персона ла, то это не только разнорабочие, которые будут пере ворачивать доски для бочек во время просушки. Извест ный энолог может попросить за работу пару миллионов евро в год. Энолог — это мегаагроном, который знает, куда посадить лозу, как удобрять почву, а также чеми ког да собирать урожай и что с ним потом делать. В резуль тате получается вино, кардинально не похожее на дру гие. А имя энолога работает на рекламу продукта не хуже названия хозяйства.

Объём производства. Наступает момент, когда каждый винодел должен решить: производить ли ему на своей земле много вина обычного или мало, но вы дающегося. Это зависит от того, какие виноградники достались ему, скажем, в наследство. Бывает земля, из которой не выжмешь ничего, кроме простого сто лового вина — зато в больших объёмах. Если же вы по лучили в своё распоряжение виноградники в регионе гран крю, вряд ли имеет смысл выращивать там что бог на душу положит. Тут нужны известные усилия. Хо рошая лоза крайне плодоносна, и, если дать ей волю, есть риск снять грандиозное количество винограда в ущерб его же качеству. Приходится искусственно снижать объём производства — например, обрезать лозу. Поэтому в известных винных хозяйствах борьба за урожай часто напоминает борьбу с урожаем. После того как производитель выигрывает в ней и собирает действительно отличный виноград, ему надо решить, долго ли или коротко он будет бродить — то есть в мо лодое или в дубовой выдержки вино превратится.

Год. Удачный год — это много солнца и мало дождя. Неудачный — тот, когда весна пришла поздно. Един ственное, что может сделать винодел во второй ситуа ции — внимательно слушать прогноз погоды вместе со своим бухгалтером и учитывать погодные убытки в бюджете на следующий год. Правда, иногда никакие прогнозы не помогают. В прямом смысле слова убий ственно жаркое лето должно было сделать 2003 год са мым великим за всю историю современного виноде лия. Только производители раскатали губу — небеса разразились градом.

Реклама и упаковка. Композитная, то есть «скле енная», пробка стоит 0,05. Сардинская или порту гальская пробка длиной 6 см из цельного куска толстой коры пробкового дерева стоит 4,00. Вдобавок к этому винодел может защитить бутылку от подделок, выдавив на ней свою эмблему или придав ей своеобразную форму. Это тоже увеличивает стоимость продукта. Вспомните об этом, когда будете покупать недорогое вино в странного вида бутылке. В этот момент вы пла тите в основном за неё.

Производители авторских вин тратят на рекламу су щие копейки. Весь их промоушен — это мастер классы, презентации в рамках специализированных выставок и дегустации для знатоков. Не то негоцианты — предпри ниматели, которые скупают вина, разливают их по бу тылкам и продают под своей коммерческой маркой. А потом нанимают высокопрофессиональных пиарщи ков, рекламщиков и маркетологов. Услуги этих людей стоят довольно дорого. Не говоря уж о Патрике Демар шелье, которому можно заказать рекламные билборды, или Летисии Каста, которую он будет фотографировать. Плюс шедевральные ролики, которые когда-нибудь  по падут в коллекцию основателя «Ночи пожирателей рек ламы» Жана Мари Бурсико. В общем, вся эта компания приложит все усилия, чтобы вы поверили в то, что поку паете и пьёте настоящий эксклюзив. А вы тем временем будете употреблять не авторский, а переоценённый коммерческий продукт, производимый промышленно в гигантских масштабах. Процентов восемьдесят стои мости которого составляют затраты на рекламу.

Брэнд. Ну и последнее — по порядку, но не по зна чимости. В конечном счёте стоимость вина определяет имя производителя. Когда итальянцы в 60 х начинали производить дорогие вина по 5000 лир, это казалось абсолютным безрассудством. В стране, где цена самой бутылки с самым рафинированным продуктом не пре вышала тысячи лир, инвестировать в качество, отказы ваясь от количественных показателей, было, мягко го воря, рискованно. Великие Sassicaia, Tignanello, Vigorello и многие другие вина стали нонконформистскими сим волами эпохи, созданными в противовес существую щему положению вещей. Инвестиции в качество в сложной послевоенной ситуации оказались оправ данным экономическим риском. «Сассикайя» стала са мым легендарным вином Италии. Потому — самым дорогим. Объём её производства составляет всего 180 000 бутылок в год, что при степени раскрут ки марки сразу ставит её в разряд желанных и дефи цитных. Низкие объёмы производства могут работать на прибыль — был бы брэнд. Впрочем, это известно каждому, кто держал в руках учебник по экономике.

Анатолий КОРНЕЕВ – коммерческий директор виноторговой компании «Симпл».