Впервые за более чем тысячелетнюю историю Брянск познакомился с самым демократичным искусством — народным лубком. В зале на бульваре имени Гагарина открылась выставка Московского государственного музея народной графики. Её привёз создатель и директор музея Виктор Петрович Пензин по приглашению заведующей Выставочным залом Лолы Леоновны Нечипоренко. В апреле выставку ждут в Унече, затем в Клинцах и Дятькове. А дальше — в Европе и других частях света.

Лубок он и в Африке лубок. И в Америке—Северной и Латинской. А также в Австралии и, разумеется, в Европе. Везде, где есть в народе смекалка, юмор, самобытность и непосредственность. Виктор Пензин убедился в этом, побывав с выставками лубка на всех континентах, в самых разных странах — от Мексики и Туниса до Испании и Англии. Из 150 его выставок — 33 прошли с успехом за рубежом.

В Брянске были представлены не только копии лубка, но и оригиналы. А также — баннеры во всю стену — увеличенные копии самых популярных лубков. Открытие сопровождалось мини%карнавалом с участием солистов народного детского фольклорного ансамбля «Соловушки».

«Превед» через сотни лет

Посетители с интересом узнавали от экскурсовода Ларисы Бит-Юнан, откуда пошло название лубок. Оказывается, печатную форму вырезали из липового луба — мягкой древесины между корой и сердцевиной. Как правило, на нём вырезали картинку с подписью. Еюмогла быть пословица, поговорка, меткий стишок. И что любопытно — лубок и площадь Лубянка, где он шёл нарасхват, слова родственные.

У лубка есть своя классика: сюжет «Мыши кота погребают» — пародия на похороны Петра Первого. На выставке были представлены прообразы практически всех жанров журналистики: от официальной политической хроники до портрета и фельетона. А когда знакомишься с бесцензурным «солёным» лубочным творчеством, понимаешь, что бульварная пресса во многом тоже из лубка вышла. Это сегодня на стенах—постеры, а раньше были — лубки. И свободный от правил грамматики и языковых норм выразительный язык лубка — это предтеча «преведов» от френдов из ЖЖ.

Новый «Крокодил» и другиеюмористические издания сегодня активно используют этот самый демократичный жанр. Недавно на обложке «Крокодила» появилось уморительное батальное полотно «Битва кривичей с абрамовичами», выполненное в жанре лубка.

Насколько искусство лубка при всей его национальной самобытности открыто людям разных культур, мы убедились на недавней встрече международного клуба «Европульс» с американскими учёными-медиками из Сиетла и их коллегами изМосквыи Брянска. Она проходила в интерьере выставки лубка. Илучшегоместа для приёма иностранцев трудно придумать. Гости с интересом знакомились с самобытным искусством русского лубка —исторического, религиозного, сатирического, сказочного. Оценили и его фантазию, и лукавство, и актуальность. Оставили восторженную запись в книге отзывов.

За одного битого…

У себя на родине в 60-х — 70-х минувшего века лубок прокладывал дорогу с трудом — через буреломы предрассудков и ограждения запретов. Виктор Пензин стал первопроходцем в возрождении этого искусства. Помогло признание мастеров — народных художников СССР Бориса Ефимова, Олега Комова, поддержка многих влиятельных людей.

В1982 году родилось его детище—первая в мире Мастерская народной графики. Появился Союз лубочников, школа Пензина и затем—Московский музей народной графики, который включен в многотомное собрание «Музеи мира» и пять лет назад получил статус Московского государственного. За этими завоеваниями—настоящая борьба. Здание на Сретенке, где сейчас находится музей, слишком лакомое место. Пензин рисковал буквально головой: рейдеры грозили её отрезать, для начала просто избив Виктора Петровича. Потом предлагали миллион отступных. Но ни кнут, ни пряник не смогли сломить Пензина, полвека отдавшего своему делу. Любопытно, что ни званий почетных, ни наград он от нашей власти так и не получил. Вместо наград ему — самые восхищенные слова признания. «Вы совершили творческий подвиг!» —сказал Пензину академик Борис Пиотровский, директор Эрмитажа, в собрание которого была передана реконструированная Пензиным «Библия для бедных» Василия Кореня.

Великим подвигом назвала создание музея и княгиня П. Волконская: «Музей русского лубка —живая душа русского народа —открытая, щедрая, сияющая, бодрая и прекрасная…»

«Вы вдохнули в лубок новые силы, дали ему вторую жизнь» — это отзыв народного художника СССР Сергея Коненкова.

Как сегодня работает его школа «Яркие краски лубка — XXI век» могли увидеть и сами поучаствовать взрослые и дети, приходя на занятия в Выставочный зал. После экскурсии детей приглашали в зал-студию, где все желающие могли сами раскрасить лубок. Или вместе собрать большой пазл с лубочным сюжетом.

После церемонии открытия выставки Виктор Пензин дал эксклюзивное интервью для «Брянской Темы»:

— Виктор Петрович, как вы считаете, может ли после этой выставки появиться и на Брянщине своя Школа современного лубка?

— Не только на Брянщине — повсюду к лубку проявляют интерес. Здесь у вас мы обкатываем методы работы с публикой. Эту выставку уже пригласили в Германию и дальше она поедет-полетит по планете.

Мне в этом году семьдесят, и после торжественного открытия выставки в Брянске я вдруг почувствовал: праздник начался. Праздник триумфального шествия русского лубка. Но меня поразило, что такая выставка проводится в вашем городе впервые. Хотя, конечно, в 17-м веке жители древнего Брянска были знакомы с этим искусством. Ведь тогда лубок был своеобразным средством массовой информации. Лубок — это как газета: рассказ и иллюстрация. Кто умел читать — читал, неграмотным же «рассказывала» картинка.

Самый наглядный пример — это «Библия для бедных», созданная белорусом Василием Коренем. Он приехал в Москву в начале 17-го века, здесь стал и художником, и гравером. В Мещанской слободе, это сейчас проспект Мира, создал за 4 года «Библию для бедных». Она насчитывала 36 листов и была предназначена для тех, кто не умел читать. «Библия для бедных» была запрещена Синодом Русской православной церкви. К счастью, сохранился один экземпляр в публичной библиотеке Санкт-Петербурга, и на открытииМузея народной графики в Москве на Сретенке (где когда-то  в Печатной слободе и печатался лубок) мы показали воссозданную «Библию» Кореня. На это у нас ушло 10 лет. «Библию» мы восстановили по темже канонам, те же доски, те же красители. К примеру, сурик (это красный цвет) мы делали из кирпича, жжёной глины. На озере в Вологодской области брали камни, растирали на яичном желтке. Ведь в старые времена всё делалось из природных материалов. Мы восстановили эти технологии.

Когда, наконец, непростая длительная работа была закончена, мы вместе с делегацией Москвы посетили Ватикан, и я подарил эту «Библию» Иоанну Павлу Второму. Он был крайне удивлён. Оказывается, подобная «Библия для бедных» была издана в 1380-м году в Италии. И она тоже сохранилась в одном экземпляре, который хранится сейчас в Ватиканской пинакотеке. И Иоанн Павел Второй, восходя на папский престол, переиздал эту Библию. Получается, Василий Корень знал ту итальянскую Библию и создал аналогичную.

— Современная православная церковь признаёт «Библию» Кореня или по»прежнему отвергает?

— Как ни странно, ничего не изменилось.

— «Библия для бедных» была переиздана?

—Пока нет. Хотя у меня быломного предложений. Но мы хотим это сделать сами. И напечатаем мы её с досок, а не полиграфическим способом. С авторских досок, с авторской раскраской. И пусть тираж будет невелик, но эти «Библии» украсят библиотеки, музеи всего мира. Мы создадим свой издательский дом и обязательно осуществим этот проект.

— А что стало с чрезвычайно популярным в народе лубком после октября 1917-го?

—Строили коммунизм, советской власти нужны были плакаты, большие тиражи. Окна РОСТА, окна ТАСС, агитплакаты—это всё продолжение лубка. Но это, строго говоря, не лубок. Плакат обращается к толпе, к площади, к массам, к кадрам, а не к отдельно стоящему человеку. А лубок обращается к человеку. Человек вешал лубок в своём жилище, а плакат вы же не повесите дома. Плакат, в том виде, в котором он существовал при Советской власти, безвозвратно ушёл, на смену ему пришла реклама. И наступает эра современного лубка. На нашей выставке вы можете увидеть современный лубок. Посмотрите, как смело работают в этой технике дети! Стилистика лубка сохранилась. И главное в ней — традиционность. Вот комикс, карикатура, произведения Митьков — это как будто лубок. Но нет, это лубочный стиль, но не сам лубок. Поскольку нет традиции. Если бы те же Митьки отталкивались от прикладного искусства: Гжель, Федоскино, то—другое дело. Лубок является связующим звеноммежду прикладным народным искусством и станковыми видами академического искусства. Он ведь, по сути, фундамент академического искусства. И как же обидно, когда уничижительно говорят: «А, это—лубок!» И вот таким отношением очень просто «убить» художника, любую творческуюличность. Разве это справедливо?!

Вообще лубок удивительно разнообразен. Духовный, песенный, политический, сатирический, декоративный и даже эротический. Некоторые лубкимыдаже не рискуем выставлять, хотя и на этой выставке есть достаточно смелые лубки, нужно просто внимательно вчитаться.

В лубке можно соединить время: нарисовать Петра Первого и какого%нибудь нашего сегодняшнего политического деятеля. Гротеск, метафора — это всё лубок. Он раскрепощает фантазиючеловека. Он не сушит, как академическое искусство. Лубок—это синтез изобразительного искусства, театрального действа и литературы.

— За все вышеперечисленные достоинства лубок нельзя не полюбить и, можетбыть, в первую очередь за то, что он рождаетв нас удивительные чувства и эмоции! И, тем не менее, вы, пропагандист лубка, всё время встречаете противодействие.

— Я объехал с выставкой 22 страны и, странное дело, получается, что на Западе лубок более популярен. Если бы в Академии художеств был представлен и этот раздел—лубочный, тогда бы не было противодействия. Это элементарная зависть, ведь я со своим лубком популярен у народа. В провинции лубок принимают гораздо теплее, чем в столице. А Москва—это не Россия. Россия — это Пенза, Рязань, Брянск…

—А вы помните свой первый лубок? С чего всё началось?

— Я долго себя искал. Хотел стать художником. Но ведь художника формирует не только талант, но и окружение. Естественно нужны воля, трудолюбие. Ну и, конечно, Его Величество Случай. Я пробовал свои силы и в археологии, и в этнографии, писал рассказы, ходил по сёлам, собирал старинные сказания. Так я искал свой путь, самого себя. Я закончил полиграфический институт, оформил 11 книг. Да, семью бы я прокормил. Но всё это занятие меня как-то  не грело. Это были годы как бы молчания. Я изучал импрессионистов, копировал их, старался понять, «нюхал» каждый их мазок. И вот однажды, сидя у аквариума, а я увлекался разведением рыбок, наблюдал, как кот Фунтик пытался лапкой рыбку выловить. Я рисовал, у меня никак не получался хвост, он болтался, как мочалка. Куда его деть? Я и так, и так, и вдруг взял его и закрутил. И это был поистине звёздный миг. Я заорал: «Эврика! Нашёл!» И тогда всё стало на свои места, все мои поиски.

Я нашёл своютему. А дальше? Только начать! По 16 часов я работал в своей мастерской на Петровке. В подвале. Сыро, канализация, крысы. Я этого не замечал. От напряжённой работы у меня руку сводило судорогой, а я был счастлив. В то время графика была только чёрной, художник её вырежет, раскрасит, и говорит: вот это —цветная гравюра. А я впервые сделал каждый цвет по доске. И если пять красок, то в пять раз мне приходилось больше делать досок. Вот такая трудоёмкая была работа! Сперва я осваивал декоративный лубок. И каждый лист делал как в последний раз. К работе всегда готовился почти как иконописцы. Ведь они семь дней готовились к написаниюобраза, постились, молились и т.д. Вот почему старые иконы духовно насыщены.

—Можно ли говорить об особой энергетике лубка?

—Разумеется. Ведь это искусство генетически передавалось из поколения в поколение. Ведь каждая работа даёт какую%то энергию и мудрость. Почему в России лубок получил такое развитие? Да потому что у нас такие просторы. Раньше ведь годами продвигались новости: из Петербурга на окраины страны. И эти новости приобретали такой лаконичный вид. Лубок ведь — это мышление. И в Европе был лубок: в Италии, Германии, в Англии, в Прибалтике, но такого развития, как в России, он там не получил, потому что как только появляются дороги, свет, телеграф, одним словом, цивилизация, надобность в нём отпадает. Так что не только национальные наши особенности, но и географические и прочие, прочие, и есть залог популярности лубка. Лубок — это выражение нашей национальной идеи.

Вы спрашиваете: где начало? Меня поразила Мастерская народной графики Мексики. В 80-е годы я всего три дня пробыл в этой стране. Мне сообщили, что меня встретит Альберто Бельтран, а он один из основателей Мастерской. Мы открыли выставку советского лубка, а на следующий день мне показывали произведения великих мексиканских монументалистов. Но мне всё же хотелось попасть в Мастерскую народной графики. Она была создана в 1933 году и выполняла функцию борьбы с фашизмом, там такие мастера работали! Меня отговаривали, звали в ресторан, но я настоял, чтобы меня туда отвезли. Я так туда стремился! И вот мы едем через Мехико. Фантастический город, какофония звуков, карнавал красок! Подъехали к маленькому зданию, видим: весит замок. Надо бывозвращаться, но я вдруг говорю: «Подождём три минуты, подойдёт художник и откроет нам двери». На меня посмотрели как на ненормального. Но так и случилось! Подходит мексиканец, говорит: «Вот решил остаться заночевать». Я говорю: «Альберто, есть графический Бог!» И вот тогда я понял, что народная графика —моё призвание, а её популяризация—моё предназначение! И если бы тогда не было этого знака свыше, то не было бы и Музея лубка, государственного музея!

— А что было за заветной дверью?

— Открыли дверь, включили свет, и нас встретила посмертная бронзовая маска основателя Мастерской народной графикиМексики ЛеопольдоМендеса. Начищенная бронза блестела, как солнце! Каждый из сопровождавших меня мексиканцев подходил, клал на лоб маски свою ладонь и разговаривал с ней. У меня просто волосы стали дыбом от этого ритуала! Там я получил толчок и вдохновение заниматься лубком всерьёз. И занимаюсь своим делом уже много лет вопреки мнению многих академиков. У меня нет титулов, званий, да я к этому и не стремлюсь. Моя книга так и называется «Останется только имя»

— Что ж, на всём свете вряд ли найдётся человек столь сведущийв этомискусствеи стольпреданныйлубку! Вас, кажется, можно называть академиком лубка!

— А почему нет?! Я не возражаю!

Ирина АЗАРОВА, Татьяна РИВКИНД.

Фото Алексея ЖУЧКОВА и АнныИВАНИНОЙ.