Говорят, что составитель Словаря живого великорусского языка Владимир Даль только по паре фраз, произнесённых собеседником, мог точно определить, откуда тот прибыл. Причём называл он при этом не только губернию, но и уезд, откуда человек родом. Что, впрочем, и не удивительно — над своим словарём он трудился более сорока лет, объехав чуть ли не всю Россию и собрав около 45000 слов. Правда, до Брянщины, насколько известно, он так и не добрался. Но что не суждено было Далю, сделали преподаватели и студенты Брянского госуниверситета. Ответственный редактор и один из авторов-составителей словаря брянских говоров, преподаватель кафедры литфака БГУ, кандидат филологических наук Нина Курганская рассказала «Брянской ТЕМЕ» о том, как возникла идея и шла работа над этим изданием.

Собственно, это затея не наша, — говорит Нина Ивановна. — Идея создания таких словарей давно витает в воздухе. Первым составителем Словаря брянских говоров был Пётр Расторгуев, ученик академика Шахматова, который и посоветовал ему заняться их изучением. А так как сам Расторгуев родом из Стародуба, то эта тема была ему близка. Он изучал речь в приграничных с Белоруссией районах. Возглавляя кафедру в тогда ещё Новозыбковском пед институте, он постоянно выезжал со студентами в экспедиции по области.

Его словарь издали в 1973 году, больше он не переиздавался и сейчас — большая редкость. Но и в эту книгу вошло далеко не всё. А в 50-е годы нашими говорами заинтересовались сотрудники Ленинградского института им. Герцена. Они регулярно выезжали с экспедициями и записывали буквально всё: частушки, обряды, растолковывали значения слов. Они издали пять выпусков Словаря брянских говоров, дойдя лишь до буквы «Ж»…

— Что же помешало им продвинуться дальше?

— Были и объективные, и субъективные причины. Во-первых, началась перестройка, и финансирование этого проекта прекратилось — ведь они выезжали в область целым курсом, что, конечно же, затратно. А в 1981 году умерла профессор Вера Ивановна Чагишева, руководившая этой работой, — она провела более 30 экспедиций на Брянщине. Затем дело продолжил её ученик Владимир Козырев, но из-за недостатка финансов вся работа прекратилась. Хотя за это время ленинградцы собрали большую картотеку — до полутора миллионов карточек — с брянскими говорами, диалектами, где фиксировали все слова, выражения.

В 1976-м, после переезда пединститута из Новозыбкова в Брянск, мы, преподаватели, включились в эту работу, и уже последний, пятый том Словаря брянских говоров вышел при нашем непосредственном участии.

Затем сформировалась группа из брянских преподавателей, которые хорошо знают и изучают местные говоры, которые решили составлять уже свой словарь. Привлекали к этой работе и студентов — у нас предусмотрены диалектологические практики. А последние пять лет занимались обработкой собранных материалов.

— А в чём же принципиальное отличие брянского словаря?

— Мы записывали именно диалектные слова, которые не вошли в литературные словари.

— И какие районы наиболее богаты на такие говоры?

— Это юго-запад области: Красногорский, Гордеевский и Климовский районы. Здесь чувствуются отголоски влияния, взаимовлияния белорусского и украинского языков. В этом плане, пожалуй, самый богатый Красногорский район. Здесь отчётливо слышится фрикативное «ге», У мине, у тибе…

— Пять тысяч статей для брянского словаря — это предел?

— Нет, работа будет продолжаться. Нам добавляют материала и студенты, и наши выпускники. Сейчас к уже изданному словарю мы может добавить ещё слов 20. Хотя дальнейшая работа уже затрудняется — уходят из жизни старики. А те, кому сейчас 50–60 лет, это люди, получившее образование и в школе, и в институте. Ещё один источник — летописи, но они все хранятся в архивах и для нас практически недоступны. Но вообще это пробный тираж: если всё будет нормально, работа продолжится…

— А интерес ещё не угас? Что больше всего запомнилось из ваших фольклорных экспедиций?

— Нам интересно буквально всё. Особенно студентам. Ну а самая запоминающаяся наша экспедиция, наверное, — это поездка в Красногорский район на свадьбу. Наша студентка выходила замуж, и мы решили записать весь обряд целиком. Здесь местные жители от нас не отставали. Бывает, подойдёт один к студенту и давай его засыпать расспросами: «А ты знаешь, что значит притулиться? А затулиться? А под чеху загнать? А вот такую поговорку слышал?» Населению ведь тоже интересно. А ещё местные жители над нами постоянно смеются: «Вот русские люди, а русского языка не знают!»

Старые брянские бабки

Давайте же и мы станем на время прозуками — любопытными людьми по-клетнянски — и пройдёмся по нашей малой родине. Кстати, родиной в нашем крае называют всех родственников. А вот родную сторону, родину — батьковщиной. Такое выражение, к примеру, можно встретить в Гордеевском районе. В то время как в соседнем Красногорском это уже будет означать наследство, оставшееся от отца или перешедшее ещё от бабки. Стоп. С бабки мы и начнём.

Вполне очевидно, что бабка — это производное от слова «бабушка». Однако для жителя Севска или Карачева бабка — коренной зуб. В Красной Горе бабкой называют гриб подберёзовик. В Новозыбкове — знахарку. В Климово бабка обернётся наковальней для косы. В Клинцах — это верхний сноп, надеваемыйна копну сена. В Навле же бабку ставят в печь и запекают. Записывайте рецепт: «Бабка — ета када патруть картошку, яечка туда, сала, можна валлить малачка и ставють у вольный дух, у печку».

К слову, на основе словаря можно даже составить этакую «Поваренную книгу Брянщины». Хотя называться, пожалуй, она должна примерно так — «Страва жителей Брянского уезда».

Краснодер и выкорчатина — очень знатная вкуснятина

Чуть ли не повсеместно встречаемое слово «страва» — это еда, пропитание. Деньги же, которые шли на провиант, на юго-западе области и по сей день называют коштом. «Кошту нема, жыть не на шта», — жалуются красногорцы. Зато уж если денег вдоволь, то можно и вволю коштоваться — хорошо питаться. Со временем это слово даже стало признаком беззаботного времяпрепровождения. «Маладеш каштуацца у ристаране», — говорят старики в Трубчевске.

Основное блюдо на Брянщине со времён Петра Великого — это, разумеется, картофель. Или бульба, бульбовник. Бульбовником называют у нас и картофельный суп. А тушёный картофель — маёнка. «На вужын маёнки натушим», — говорят в Новозыбкове. В лихие года в пищу шёл даже прошлогодний мерзлый картофель, из которого готовили лындики — блины. «Есть была нечага, дык лындики пякли», — признавались жители Дубровского района. Им же вторят и в Жуковке: «Мы ентих лындикаф ждали, как спасения». По сей день готовят в области драники — оладьи из тертой картошки с добавлением муки.

Оладьи и их сородичи блины — вообще отдельная тема для разговора. Маканником в Почепе, Суземке и Климово называют лепёшки, блины или оладьи, которые едят, предварительно обмакнув в сметану или масло. Последних при этом называют маканьем. А мазурок — это конопляный блин по-севски. Если же в блин что-то   заворачивают, то его называют завертаником. Хотя в Почепе это конкретное название для блинов с творогом. Здесь же подают на стол и гуцыки — вареники. Правда, готовят их в Почепском районе совсем не иначе, чем мы привыкли: «гуцыки из грецкия муки прадалгаватинькия, як агурец, варюцца в укропи; бярецца грецкая мука, замесиш на ваде у миски, тады наталкеш канапель и укладаиш у гуцык, теста. Трошки разверниш, уложыш масленки и у укроп, вытягниш на скавраду, алеим памасшиш и яси». Ну, вроде и без перевода ясно, разве что надо пояснить: алеим — это масло.

Есть ещё и блюда со зловещим названием краснод ёр. Краснодёр — это и борщ со свеклой в Клетне и винегрет в Новозыбкове.

Ласково — любовиной — в Брасово называют и постное мясо без костей, и ветчину. Последнюю же в Почепе именуют выкорчатиной. Мазанкой или мазонкой в Клинцах называют бутерброд.

Ну и на десерт — сладкое. Лампасейкой в Почепском районе называют леденец. Цукерками чуть ли не повсеместно просто конфеты. Хотя слово этоукраинское. Вообще всякое лакомство на Брянщине то там, то сям называют мантулье. А сластёну — мантульником.

Эти каши — обряды наши

Заведя разговор об особенностях брянской кулинарии, нельзя пройти мимо таких блюд, как каши. А каш в области, оказывается, великое множество. Помимо съедобной грецкой — гречневой, есть множество и таких, что ни в одну тарелку не положишь. Так, в Новозыбкове и Унече каша — это обряд после крещения ребёнка. Его ещё называют «Бить кашу». А у почепской детворы есть такая озорная игра. В Жуковском районе кашу готовили для пчёл — так называли долблёный улей, в Гордеевке — голубятню. А кашка у злынковчан вообще полевой клевер.

Такие же метаморфозы, развивая столовую тему, происходят и с кухонной утварью: обычные вилки во многих районах называют виделками. «Виделку надо диржать у левай руке, а нож у правай», — поучают в Стародубе. А уж вилками в привычном для современного уха звучании в Клинцах и Новозыбкове стал печной ухват для горшков и чугунков. А в Красной Горе — сельскохозяйственные вилы. Впрочем, уже в Сураже эти же вилы именуют рогачиками, а ухват — рогачом. Но в Климовском районе ухват назовут ёмкой. А ёмкой в Новозыбкове и Красной Горе — кочергу.

А когда на море качка…

… в домах Брянского и Жуковского районов наступает полный штиль. Качка здесь — всего лишь детская колыбель. Зато в Погаре и Жирятино в качку можно получить. Или сломать ее. В этих местах так называют челюсть. Хотя, видно, более искушённые в анатомии жители Трубчевска уточняют, что качка — это только нижняя челюсть. Впрочем, они же качкой кличут и утку. А в Красногорском районе так обзовут полную женщину. В Брасово она, качка, уже обернётся двухколёсной тележкой, а с дальнейшим продвижением на восток, ближе к Навле, инженерная мысль усовершенствует её до раздвигающейся телеги для перевозки длинных брёвен.

Трепло лишь треплет волокно

Ну кого ещё в наше время называют треплом? А вот в Климовском районе это всего лишь безобидная деревянная лопаточка для обработки льноволокна, трепалка. Мазило — бранное слово для любого охотника. А в Почепе и Гордеевке так называют вазелин.

Бубка — это не олимпийский чемпион по прыжкам в высоту. Для новозыбковцев и климовчан это семена. Будённый — будничный, не праздничный день, а не фамилия знаменитого полководца.

Запой у суражан — совсем не то, что вы подумали, — сватовство это. При сватовстве здесь жених и невеста впервые пробуют свадебное вино. В Погаре же такой обряд называют прогляды.

Зазем Федул грибы нвдул

Грибы на Брянщине — это губы. А губы — грибы. Причём, губами называются только грибы съедобные. Их собирают и в Клетне, и в Стародубе, и в Климовском районе. В Брасово и Клинцах находят в лесу и беляши — белые грузди. А собственно грибом в Гордеевке и Унече называют нижнюю губу. Развесить или надуть грибы — всё одно что обидеться, расплакаться.

Если же в Сураже у вас попросят цыганку, то не нужно искать ближайший табор. Так здесь называют большую толстую иглу для прошивки толстой ткани или кожи. А в Климовском районе её назовут уже шершаткой.

В Красной Горе приглашают в лазню? Лезьте смело! Помоетесь и попаритесь заодно, ведь это баня. А в пуню не ходите, особенно в капцах или в корках. Пуня — загон для поросят, капцы — тапки, а корки — высокие туфли на каблуках. Для такой животноводческой экскурсии подойдут, пожалуй, ляпанцы, да их, поди, сейчас не делают уже. Это такая обувь, выдолбленная из дерева. В Новозыбкове «у вайну ляпанцы насилии, их з дерева делали». А когда обувь совсем сносится, её называют осметками.

Носили когда-то   на Брянщине и магерки — высокую мужскую шапку из шерсти, без козырька. Лучшим качеством такого головного убора, к примеру, в Клинцах считалась её прочность: «Такая хорошая магерка была, даже воду зачарпнеш и два дня вода стаять будя и ня выльицца».

«Там, на неведомых дорожках следы невиданных зверей…»

Во всём мире давно договорились, во избежание путаницы, называть все растения и всех животных по-латыни. Брянцам мёртвый язык ни к чему. Как на душу легло, так и назвал зверюгу. Кукушку — зезюлей, стрекозу — стрыкой. Паук у нас мизгирь, а таракан — парсук.

Лопотун — кузнечик. «Во лопатун стрыкоча у траве, пряма мочы нету слухать» — говорят в Почепе. В Новозыбкове этого попрыгунчика обзовут уже кобылкой, а в Трубчевске — ковалёк.

Аиста на юго-западе области называют буселом, в Клинцах — гарустом, а уже в центральной части Брянщины черногузом. Журавль в Почепе — болотник. А в Дубровке и баран пернатый — так здесь охотники называют бекаса. Барабулька — это лишь на одесском привозе мелкая рыбёшка. На Брянщине — всего лишь комок свалявшейся шерсти. Хотя уже барабуля в Почепском районе — картошка. Лежий — пескарь, а ласкина — густера.

Шлуд — это воробей для клинчан. А жители Климово и Брасово называют его горобцом. В Стародубе — живцом. Лишь в Новозыбкове и Красной Горе в названии этой птицы слышится знакомое — веребей. А шпак — скворец в Почепе. Здесь же ворону назовут не иначе какгава. Галка же, прилетевшая в Трубчевск или Стародуб, получит прописку как галица. Галка в Унече — предмет округлой формы. В Клетне галку выкопают как мелкий картофель. А в Злынке это и вовсе болотные камыши.

Лягва — лягушка. «Лягвы расквакались, дош будя», — можно услышать в Мглинском районе. В Брасово эту амфибию называют не иначе как крекудень. В Выгоничах, Почепе и в Брянском районе — кваква. В Жирятино — болотка. А курапа — это уже земляная лягушка, жерлянка. «В этам гаду многа курап на гароди развялося!» — говорят в Дубровке. А лично мне доводилось в Сураже слышать, как курапами обзывают злобных старух.

Дурнопьян, как можно догадаться, — дурман. А духомор — мухомор в Новозыбкове. А вот дурника или дурница, напротив, вполне съедобная ягода голубика…

Егор НИКИТИН.
Фото Игоря РЕДЬКИНА.

В тему!

В далёком 1997 году довелось мне побывать в Лондоне. За кружкой «Гиннеса» в одном из пабов в Сохо я разговорилась со своим проводником по ночному городу — Ильдаром из Нижнего Новгорода, работавшим гидом и переводчиком в местном филиале крупной московской турфирмы. Оказалось, что у него есть приятельница Катя, родом из Брянской области, которая вышла замуж за англичанина. На тот момент девушка уже четыре года безвыездно жила в Лондоне и очень соскучилась по своей малой родине. Я посоветовала Ильдару при следующей встрече с Катей выбрать подходящий момент и сказать «волшебную», чисто брянскую фразу: «не глуми мне голову». И не забыть при этом про фрикативное «г» и ударение на «у» в слове «голову».

Через несколько дней после моего возвращения Ильдар позвонил и рассказал о том, что Катя, услышав родную речь, разрыдалась в голос и побежала к мужу требовать деньги на поездку к маме в Россию.

Наталья ТИМЧЕНКО.