Если театр начинается с вешалки, то больница, как правило, начинается с голубых шелестящих бахил. Их-то и выдали нам, корреспондентам «Брянской ТЕМЫ», в Брянском областном Центре реабилитации детей-инвалидов. «Дети — цветы жизни, — процитировала работница гардероба, протягивая ярко-синий полиэтилен, и добавила, — сами понимаете, в пыли красивых цветов не вырастишь».

Даже в коридорах Центра с потёртым линолеумом и потрескавшейся краской на стенах ощущается особая атмосфера этого уникального для нашей области лечебного заведения: не казённая, а по-домашнему раскованная, по-детски улыбчивая. Как этого удалось добиться и чем живёт сегодня Центр реабилитации детей-инвалидов, рассказал нам его руководитель Владимир
Александрович Кудрявцев — заместитель главного врача по реабилитации детской областной больницы.

— Владимир Александрович, прежде всего расскажите немного о себе, о том, как вы пришли в медицину.

— Я родом с Верхней Волги, из Костромы. Вернее, даже не из самой Костромы, а из небольшого районного центра — посёлка Сусанино. Да-да, из того неприметного на карте местечка, где знаменитый Иван Сусанин подвиги свои совершал. В медицинский институт пошёл после армии, где служил в пограничных войсках. В 1977 году окончил Ярославский медицинский институт, а затем аспирантуру по детской онкологии во Всесоюзном онкологическом научном центре в Москве. Попал по распределению в Брянск. Работал в областном онкологическом диспансере. Моя жена Наталья Валентиновна по образованию тоже медик. Сейчас она работает в клинико-биохимической лаборатории диагностического центра. А вот дочка по отцовским стопам не пошла — работает в туристическом бизнесе, три образования имеет. Когда я только начинал работать детским онкологом, в онкодиспансере было всего десять «детских коек». И поскольку это по всем нагрузкам даже на ставку маловато, то я и взрослых оперировал.

Два года работал в заграничной командировке. Была такая организация совместная Советско-Вьетнамская по добыче нефти на шельфе Южно-Китайского моря. Там был целый городок наших российских специалистов. С семьями жили. Я возглавлял консульскую больницу,работая одновременно детским хирургом и педиатром. Ещё два месяца на Кубе работал. В то время существовала программа по оздоровлению детей из заражённых юго-западных районов области. Наших детишек лечили в специальных санаториях. Но я там не оперировал. Правда, в одной операции пришлось поучаствовать — кубинские коллеги попросили им методику одну показать. А когда возникли у меня проблемы с сердцем, вынужден был оставить хирургию и стал заниматься вот этой работой. Последние девять лет здесь работаю.

— С чего начиналась работа Центра?

— Всё началось с того, что в 2000 году мы реконструировали Центр из бывшего детского садика. Без окон, без дверей, пустующее здание понемногу разрушалось в течение нескольких лет, пока мы не вдохнули в него новую жизнь. Реконструкцию удалось осуществить благодаря усилиям тогдашнего губернатора и департамента здравоохранения. Большое участие, конечно, принимал в этом деле и главный врач нашей детской областной больницы Александр Алексеевич Числин. Кстати, это была его инициатива — открыть такой центр. В рамках областной целевой программы «Реабилитация инвалидов» были выделены деньги на приобретение оборудования. Вначале у нас было сорок «коек». Со временем мы увеличили это количество до пятидесяти: двадцать пять — дневное пребывание и столько же круглосуточное.

Сегодня у нас на лечении находятся пятьдесят человек. Это дети из всех уголков нашей области в возрасте от шести месяцев до пятнадцати лет, а в некоторых группах (например, логопедической) даже до восемнадцати. Приезжают в основном из районов. Хотя бывают пациенты и из соседних областей, из Москвы, Ростовской области. Даже с Дальнего Востока несколько человек проходили курс реабилитации, недавно выписались. Так что у нас широкая география. Реабилитационный процесс длится три-четыре недели, в зависимости от заболевания.

— Сколько же стоит курс лечения в Центре реабилитации детей-инвалидов?

— Лечение бесплатное. У нас финансирование за счёт областного бюджета.

— Сколько в целом по России существует таких центров?

— Немного. Думаю, что шесть реабилитационных центров такого же уровня, наверное, наберётся.

— И как же шести центров хватает на всю страну? У вас, наверное, очереди огромные?

— Понимаете, тут есть существенное различие. Даже у нас в Брянской области есть несколько реабилитационных центров, но они все имеют социальную направленность. В них, как правило, медицинская часть лечения минимальная: массаж, лечебная физкультура. Наш же Центр — медицинский, единственный подобный в области. В реабилитационном Центре с социальной направленностью основной упор делается на общее оздоровление ребёнка-инвалида, приучение его к труду, коллективу… Мы же предлагаем комплексное лечение и главная наша цель — восстановить утраченные функции. Это и есть реабилитация. Предположим, есть у ребёнка нарушения — двигательные, психомоторные, речевые… Реабилитировать — это значит сделать его полноценным членом общества, ввести его в жизнь. Для этого мы и работаем.

— А что представляет собой собственно реабилитационный процесс?

— Ежедневно в течение двух-трёх недель с ребёнком занимаются специалисты нашего Центра: логопед, Монтессори-педагог, эрготерапевт; проводится курс физиотерапии, массажа, лечебной физкультуры. Каждый ребёнок проходит полный комплекс различных процедур. В этом и заключается ценность реабилитационного процесса. Поэтому и результатов достигаем высоких: в среднем восемьдесят пять — девяносто процентов детей выписываются с улучшениями. А вы знаете, что большинство детей по три-четыре раза в год приезжают к нам на лечение? На пятьдесят детей, которые постоянно находятся у нас на лечении, приходится приблизительно сорок мам, которые находятся у нас вместе с детками. Мы их обучаем, как они должны дома заниматься, какие упражнения делать, чтобы продолжался реабилитационный процесс. Иногда возвращается ребёнок на повторное лечение через три месяца, и сразу видно, что дома с ним постоянно занимались. А иногда и поругать приходится мамочек, которые поленились с ребёнком поработать и не закрепили результат.

— Признайтесь, профессия детского врача накладывает отпечаток на людей, с ней связанных?

— Во-первых, я изначально заканчивал педиатрический факультет Ярославского мединститута. Всегда хотел заниматься детьми. Когда-то ещё, в самом начале карьеры, я подрабатывал на «скорой» в педиатрической бригаде. Помню, женщины-фельдшеры, которые со мной в бригаде ездили, подмечали, что я с детьми общаюсь ласково: «Зайчик, Лапочка…», и детки успокаивались, чувствуя защиту. Когда доктора с малышами работают, у них вырабатывается особый подход, мягкость характера развивается, доброта, что ли… Это всегда у детских врачей чувствуется.

— А существует ли какая-то статистика, сколько детей проходит через реабилитационный Центр за год?

— В год у нас проходит до восьмисот детей. Из них процентов семьдесят — семьдесят пять инвалиды. Почему остальная треть не инвалиды и вроде бы даже и не наша категория по определению? Потому что мы работаем ещё и для того, чтобы бороться с инвалидизацией, чтобы ребёнок с нарушениями не перешёл впоследствии в группу инвалидов.

— А комплексное лечение применяете?

— Да, весь процесс в комплексе, в зависимости от заболевания.

— Расскажите об уникальных процедурах, доступных только в вашем Центре.

— А мы сейчас всё сами и посмотрим. Наши специалисты обо всём вам подробно расскажут. Пойдёмте…

Не выдержал доктор Кудрявцев скучного кабинетного гнёта. Не выдержал, потому что не привык ещё за девять лет к административной роли руководителя, как привыкают к ней «прирождённые» чиновники от медицины. Тридцать лет простоял у операционного стола, но по состоянию здоровья вынужден был оставить хирургию. Операция на сердце, перенесённая им несколько лет назад, отрезала навсегда путь к операционному столу. Поначалу были ещё ночные дежурства, но потом и от этого пришлось отказаться — с одной стороны, вдыхание наркоза во время проведения операции могло вызвать сердечный приступ и навредить самому доктору Кудрявцеву, а с другой — ответственность за жизнь маленького человечка на операционном столе не позволяла взять скальпель. «Я тоскую по хирургии, — признался Владимир Александрович, — но я руковожу реабилитационным Центром с момента его становления. В лечебном процессе непосредственно уже не участвую, но я здесь для того, чтобы как-то  помочь нашим маленьким пациентам. Вы сами видели, какие здесь проблемные дети. Работы хватает. Интересной работы».

За энергичным доктором, уверенно шагающим по коридору, журналисткам на каблуках никак не угнаться. Пришлось двигаться мелкими перебежками, шелестя по старому линолеуму синими целлофановыми бахилами. Словно синюю воду реки рассекая ногами… К слову, в кабинете у доктора Кудрявцева висит подаренная ему известным брянским художником Фетисовым картина «Утро над Ипутью». Вот уже двадцать лет вместе с друзьями Владимир Александрович спускается на байдарках по брянской реке Ипути — от истоков вниз, аж до Мглинского района. Художник узнал об этом факте из биографии врача и подарил ему картину с любимым сюжетом.

…А доктор Кудрявцев уже начал свою импровизированную экскурсию по вверенному ему девять лет назад Центру реабилитации детей-инвалидов:

— На первом этаже у нас располагается так называемое отделение восстановительного лечения, где находятся кабинеты физиотерапии, рефлексотерапии, электролечения (электросон), массажный кабинет… А сейчас мы пойдём на второй этаж, в логопедическое отделение.

Как победить лисапет и амидолю

Мы оказались в небольшой комнатке размером чуть поменьше, чем гостиная в типовой советской «хрущёвке». На полках разноцветные яркие игрушки. В углу — горшки с цветами. «Наш маленький сад» — так называет свой зелёный уголок хозяйка кабинета — логопед Элеонора Фёдоровна Курстак. И ведь действительно, для трехгодовалого ребёнка полуметровые растения могут показаться настоящим садом.

— Элеонора Фёдоровна, расскажите, пожалуйста, о своих пациентах и методике работы с ними?

— В нашем отделении лежат дети с тяжёлыми речевыми нарушениями. В детской областной больнице у нас есть консультативная поликлиника, где работает логопед — наш координатор. Он направляет к нам детей с речевой патологией. И это совсем не те малыши, которые не выговаривают один-два-три звука, а дети с тяжёлыми системными нарушениями речи. И не только речи, но и поведения (например, с гиперактивностью). Ребёнок с нарушением внимания импульсивен, не может усваивать материал, который ему предлагают. За это ему в школе ставят двойки и вешают ярлык «хулиган». А между тем это серьёзный психологический дефект, часто сопровождаемый речевой патологией, который необходимо вовремя устранять.

К нам поступают дети очень сложные. Есть даже такие, которые получают логопедическую инвалидность. Например, ренолалики — детки, про которых говорят «заячья губа» и «волчья пасть». Есть ещё группа детей с тяжёлым заиканием. Наш стационар — единственный в области, который занимается детьми с той речевой патологией. Также к нам приводят деток с нарушением слоговой системы речи. Когда ребёнок из-за своих логопедических проблем не может правильно произнести слово и говорит «оражневый» вместо «оранжевый» и по аналогии: велосипед — лисапет, помидорка — амидоля…

— И сколько всего детей у вас бывает на занятии?

— Очень много! Особенно сейчас, когда начались каникулы в школах, дети от тринадцати до восемнадцати лет стараются прийти на лечение.

— Расскажите, пожалуйста, о своих методиках работы с проблемными детьми.

— Работаю по авторской методике Лилии Зиновьевны Андроновой. Я училась в её центре, имею сертификат и право работы. Эта методика даёт великолепный результат! Вообще я привлекаю в своей работе большое количество различных форм и методов. Например, у меня много дидактического материала из Центра детского развития «Умка». В моём арсенале есть уникальные компьютерные программы, которых нет ни в Брянске, ни в других окрестных областях. Мы сотрудничаем с Центром развивающей педагогики в Минске, который периодически присылает к нам специалиста дефектолога и компьютерщика в одном лице, разрабатывающего эффективные и интересные для ребёнка программы.

— Можете показать, что это за программы?

— Да, конечно! Никита, иди ко мне, будем собачку звать.

Малыш, приглашённый в кабинет логопедом, не заставил себя ждать. «Никита, скажи „А!“, — продолжала Элеонора Фёдоровна, — тебе нравится, как ты сейчас кричал? А мне не нравится. А теперь мы с тобой послушаем!» В это время на экране компьютерадлинноухий пёс вилял малышу хвостом, отзываясь на каждый звук маленького Никиты. А при хорошем произнесении звуков из-за деревянной собачьей будкивыглядывал чёрный котёнок. Никита был в восторге. Доктор тоже осталась довольна — все звуки были произнесены верно.

Кто живет в комнате монтессори

По пути из одного кабинета в другой, который ежедневно преодолевает большинство мальчиков и евочек (а для инвалида это действительно преодоление!), Владимир Александрович рассказал нам о проблемах, которые накопились за девять лет существования Центра: «Нам остро необходим ремонт, не проводившийся с момента реконструкции детского садика в 2000 году. Хотя бы косметический! Недавно пришлось заменить износившийся линолеум на втором этаже, а вот на первом так и не удалось этого сделать. Отремонтировать палаты помогли спонсоры. о посмотрите, какие у нас стены! И в кабинетах пора бы навести порядок. На это всё нужны деньги. К сожалению, бюджетных средств, особенно в связи с кризисом, в последнее время недостаточно для полноценного функционирования Центра. Не хватает борудования, так необходимого нашим детям. Хотелось бы, чтобы нашлись организации, которые смогли бы помочь детям-инвалидам. И мы с помощью спонсорских усилий, решили бы свои первостепенные проблемы.

Педагогика Монтессори часто характеризуется как метод, при котором ребёнок и его индивидуальность ставятся во главу угла. Итальянский педагог и философ Мария Монтессори верила в самоценность каждого ребёнка. Здесь не применяются сравнения и измерения по существующим меркам. Вместо этого дети учатся свободно, без принуждения, внешнего вмешательства и критики. Лейтмотив метода Монтессори состоит в поддержании естественной радости ребёнка от учения. Поддерживая это естественное для каждого малыша чувство и управляя им в духе уважения, педагог способствует развитию целостной и уравновешенной личности. Дети, обучающиеся в собственном ритме и в соответствии с собственными интересами, приобретают уверенность в собственных силах и усваивают изученное наиболее эффективным образом.

О том, как применяется этот популярный нынче в педагогических кругах метод воспитания, рассказала монтессори-педагог и эрготерапевт реабилитационного Центра Ольга Николаевна Зубцова:

— Основная цель наших занятий — научить ребёнка самостоятельно работать в жизни, обслуживать себя. Сюда относятся сенсорные моменты, мышление, память, внимание. Детки у нас разные по возрасту. Самый маленький ребёнок, которого я привожу в Монтессори-кабинет на занятие, — восьмимесячный малыш с нарушением внимания, зрительного восприятия и мелкой моторики. Для тех, кто постарше, у нас есть очень интересные блоки. Например, ребёнок подходит к стенду, тянет одну верёвочку, она удлиняется, а другая становится короче. Так ребёнок без словесного объяснения понимает на тактильном уровне, что верёвочки между собой связаны. А тактильное ощущение формирует мышление, через пальчики ребёнок познаёт мир. И это очень важно. Или вот ещё упражнение: ребёнок набирает воду пипеткой в пробирку. Это, соответственно, захват правой рукой, нажим, координация, а также сложная совместная деятельность обеих ручек. Для мозга это очень сложная мышечная операция. У ребёнка с ДЦП может неделю не получаться подобное упражнение. Дети понимают, что игр здесь много, но в этом кабинете никто не играет. Здесь обучаются играть. Все дети, проходящие процесс реабилитации,  инвалиды. Они не умеют ни одеваться, ни раздеваться самостоятельно, поэтому малышей мы учим застёгивать пуговицы, молнии, завязывать шнурки, держать ложку. Самое любимое занятие малышей — рисование на манке. Берём поднос, на него насыпаем горсточку манки, разравниваем и рисуем пальцами овалы, кружочки, самолётики…Потом снова разравниваем. Каждый родитель может так дома с ребёнком заниматься.

— У вас специальность — эрготерапевт. А что такое эрготерапия?

— Обучение труду. Застёгивать и расстегивать пуговицы, собирать мусор с пола, кушать столовой ложкой. Вот очень хорошее упражнение — маленький детский столик, большая ёмкость с разноцветными шариками, ложка с длинной ручкой и два кувшина разных цветов. Мы садимся с детками вокруг стола и начинаем перекладывать ложкой шарики: большие — в красный кувшин,
маленькие — в синий. Из одного упражнения мы вытягиваем как можно больше навыков формирования мышления, внимания, тонкой моторики, навыков самообслуживания. А работаем мы на ковриках. Это основная методика Марии Монтессори, потому что плоскость пола для ребёнка — это самая безопасная плоскость. Она ему очень родная, он спокойно и надёжно ощущает себя на полу.

Суперлекарство — Ботокс!

В ходе нашей экскурсии по Центру мы постепенно обнаруживали, что в каждой маленькой комнатке обязательно есть что-то  интересное, своя маленькая изюминка. Например, заведующая неврологическим отделением Светлана Павловна Постникова рассказала нам о том, что одним из необычных, «экзотических» препаратов, применяемым при лечении больных реабилитационного Центра, является ботокс. Да-да, именно тот, который разглаживает морщины, а маленьким детям, оказывается, снимает повышенный мышечный тонус. В Центре даже выработали определённую методику, как правильно вкалывать ботокс, как определить более спастичную мышцу. Оказывается, ботокс — самый эффективный и безопасный метод снятия спастики мышц у больного детским церебральным параличом ребёнка.

В небольшом спортивном зале Владимир Александрович показал нам уникальный тренажёр Гросса, очень похожий на парашют, только без купола, привязанный к потолку на подвижном шарнире. Этот тренажёр предназначен для детей с ДЦП, которые не могут вставать на ноги. Ребёнок закрепляется на широких ремнях, фиксируется в вертикальном положении и после долгих и мучительных попыток наконец-то делает свои первые шаги. Когда привозили и устанавливали этот дорогущий тренажёр, посоветовали сразу же купить второй. Специалисты утверждают, что парные занятия на тренажёрах Гросса будут проходить намного эффективнее. Дети будут смотреть друг на друга, занятие приобретёт форму игры, да и вдвоём не так страшно делать свой первый шаг. Вдвоём веселее. Но денег в Центре реабилитации детей-инвалидов пока нет…

От первого лица…

Парез Эрба, гемипарез, расщелина твёрдого мягкого нёба, задержка речевого развития, плохая моторика, логопедические проблемы, ДЦП, синдром дефицита внимания… Такие сложные и непонятные обычному читателю формулировки. И только мамы, прошедшие, как говорят врачи, огонь и воду всего за несколько лет жизни своего ребенка, мамы, находящиеся сегодня в реабилитационном Центре вместе со своими детьми, без запинки произносят диагноз сына или дочки. Ведь для них это не просто мудрёные названия, это то, с чем они вместе со своими детьми будут справляться месяцы, годы, а иногда, быть может, и всю жизнь. Смотришь на этих мам и бабушек и просто поражаешься их самоотверженности, терпению, а главное — любви, нежности и заботе, которые они вкладывают в своих самых умных, самых талантливых, самых трудолюбивых, самых красивых и, конечно, любимых малышей! И так хочется, чтоб их дочки и сыночки обязательно скорее поправились!

Наталья Драенкова:
— Мы здесь впервые. А проблема наша логопедическая, дочка очень плохо говорит. Сейчас Веронике пять лет. Спохватились мы, когда ей было три года. Она просто не говорила, вообще ничего, кроме элементарных слов: мама, папа. Ну, а комплексное лечение начали только сейчас. Ждали, думали, ну еще чутьчуть, вот-вот, и она заговорит. В итоге дотянули до пяти лет. Вообще, хочу сказать родителям, у которых маленькие дети: не откладывайте подобные вещи на потом, в долгий ящик. Уже в полгода желательно показать малыша специалистам, а в год-полтора просто необходимо сводить ребёнка к логопеду. Чем раньше выявятся какие-то нарушения, тем легче и скорей можно будет от них избавиться. Часто то, что не замечают родители и считают в порядке вещей, для врачей является не нормальным. Я, например, была сильно удивлена, когда с Вероникой пришла первый раз к логопеду. Там были дети в несколько раз её младше: годик, полтора. Казалось бы, зачем таких маленьких вести. Ан нет! Лучше подстраховаться. Если нарушения обнаруживаются в самом раннем возрасте, мы можем поменять судьбу ребенка. А это очень важно.

Мы лежим третью неделю и уже после первой заметили большой сдвиг. Теперь Вероника говорит гораздо лучше. Хорошо помогают развивающие игры, много упражнений нам дают для самостоятельной проработки. Задания большие, иногда целый вечер уходит на их подготовку. Конечно, надеемся, что здесь не последний раз, думаем — попозже повторить курс лечения.

Елена Приходько:
— Я здесь с пятилетним сыном Максимом. У нас аналогичная проблема. Но мы лежим уже в третий раз. И всякий раз после выписки наблюдается заметное улучшение. Так же, как и Вероника, Максим, когда мы попали сюда впервые, почти ничего не говорил. После первого курса лечения у него пошла речь, после второго — заговорил предложениями, ну и посмотрим, что будет после третьего раза. Надеемся, конечно, на лучшее, потому что здесь хорошие специалисты, процедуры, логопед замечательный. Мальчику тут нравится, друзья уже есть. Поведение, конечно, оставляет желать лучшего. Но у многих детей, которые лежат в Центре, как и у Максима, — синд ром дефицита внимания. Они гиперактивные, их трудно держать на одном месте. Иногда родители не обращают на это внимание. Мол, вот у меня какой сыночек подвижный. На самом деле, если ребенок как егоза, не внимателен, не может на чем-то  сконцентрироваться, этим не стоит хвалиться, всё это признаки гиперактивности, дифицита внимания. В дальнейшем, если не предпринимать меры, малышу будет трудно учиться в школе, он будет плохо усваивать материал, постоянно отвлекаться на какие-то посторонние вещи.

Татьяна Хулина:
— У нас ДЦП и правосторонний гемипарез. У Дани поражено левое полушарие мозга. Больше всего это повлияло на речь, с двигательным процессом более или менее нормально. Пишет он левой рукой, потому что у него задета правая сторона — рука и нога. А так Даня читает хорошо, пишет. Учится он в обычной школе, нам пошли навстречу. Мы рядом живем со школой, и всё прекрасно, отлично справляемся. Даниил переходит в четвёртый класс. У него сложились неплохие отношения с другими детьми. Они, слава Богу, понимают, что может быть и такое… Учитель, естественно, всё им объяснил, спросил, не против ли они, что с ними будет учиться такой мальчик.

Сейчас сыну девять лет, ну а лежим мы, наверное, лет с трёх. И постоянно здесь, с периодичностью — два раза в год. Конечно, огромное спасибо всем врачам, за их, знаете, титанический труд. В Центре прекрасное отношение и к детям, и к родителям, здесь такие грамотные специалисты. Существует определённое расписание, распорядок дня как в школе: сначала мы идём на различные процедуры, занятия, а потом вечером делаем домашнее задание. Большое внимание уделяют не олько детям, но и родителям. Нам тут все объясняют, как самостоятельно заниматься с ребенком, дают всякие нижки читать, с психологом разговариваем. Нам очень нравится, мы как будто не в больнице лежим, а в санаторий приехали отдыхать. Очень хорошо.

Бабушка Никиты Зиновкина:
— Внуку почти пять лет. Попали мы в Центр первый раз, проблема — логопедическая. Никита не выговаривает кое-какие буквы и звуки. У него нарушена речь. Находимся с ним по очереди: то я, то дедушка, то мама. У нас дневной стационар: приходим к девяти и уходим после двух. Мальчику здесь нравится, но еще не до конца привык, иногда может заплакать, по маме скучает. Никита очень любит Элеонору Федоровну. Это логопед. Вот к ней мы ходим с удовольствием. Ещё физкультура, массаж. Регулярно дают нам задания на дом. Мама с ним работает: оттачивают произношение звуков, слогов. Учимся правильному расположению языка во рту, чтобы шёл красивый звук.

Мама Сергея Сенченкова:
— Приехали мы сюда, когда Серёже было годика два. У нас родовая травма — парез Эрба акушерский левосторонний. Так что лечимся мы почти с самого рождения. Сначала были во второй больнице, а теперь попали в этот Центр. Конечно, нам тут нравится. Процедур много, условия хорошие. Специалисты — прекрасные, ребёнок развивается. Результат у нас налицо. У мальчика была завернута кисть. Сейчас мы её развернули, немножко она уровнялась. У него пошёл подъём в плече. Иголочки нам очень хорошо помогают, тепловые процедуры, бассейн. Эффект есть. Были у нас и небольшие логопедические проблемы — «р» не выговаривал. Он здесь занимается и развивается. Логопед тут хороший. Недавно Сереже исполнилось 6 лет, в следующем году, скорее всего, пойдем в школу, наверное, обычную. Живём-то мы в районном центре, специальных школтам нет. Серёжа — ребёнок умный, любознательный, тянется к знаниям и друзей много. А вообще, мы здесь лежим уже 24-й раз!

Бабушка Антона Мишетченко:
— Антону через несколько месяцев — 6 лет. Скоро он пойдет в школу. Естественно, обычную. Проблема у нас логопедическая. Поздно стал говорить — на четвёртый год. Раньше мы никакого лечения не предпринимали, все получилось само собой, на юг съездили, и Антон начал разговаривать. В центр пришли, если можно так сказать, для профилактики. Мы здесь первый раз, приехали из посёлка Локоть, и нам очень нравится.

Мама Владислава:
— Владику два и восемь. Мы здесь лечимся уже в четвёртый раз. Проблема наша — расщелина твёрдого мягкого неба, задержка речевого развития и моторики. Конечно, прогресс есть. Малыш ходить стал лучше, сам по себе развивается. Тут же занятия разные, массаж, наблюдение терапевта, упражнения. Это, несомненно, помогает. Нам здесь очень нравится, отношение хорошее, все добрые, веселые, приветливые.

Мама Насти Коршковой:
— Дочке 12 лет, в течение восьми из них периодически лечимся в Центре. У нас ДЦП. Конечно, за время, что мы здесь провели, есть значительные сдвиги. Ну, например, нас научили прыгать на батуте. Раньше она вообще прыгать не умела, даже от земли оторваться не могла. Вот теперь немножко уже можем. Логопеды очень многое дали. Благодаря им мы пошли в школу. Это обычная, нормальная школа. Правда, учимся на дому, но всё равно нам гораздо легче. Если бы не эти занятия, было бы трудно. Многое делают эрготерапевты и физиопроцедуры. Я считаю, что всё это очень важно. В Центр мы с Настей попали, когда ей было всего четыре годика, а до этого лечились в городской больнице. Дочке здесь нравится. Уже есть постоянные друзья. Конечно, Центр — это большая подмога всем мамам, которые здесь находятся со своими детьми. Хотелось бы, чтоб и ему помогали тоже. Раньше, например, спонсорская помощь оказывалась, а теперь, к сожалению, все меньше и меньше. Еще раз хочу сказать большое спасибо всему персоналу.

Мама Никиты Трубина:
— Сыну семь лет. В Центре лежим уже второй год. Сами из Навлинского района. Диагноз — ДЦП. Никита здесь окреп, стал лучше ходить. Логопед с нами работает, и психолог, и эрготерапевт. В этом году собираемся пойти в школу. Сыну здесь нравится, ездим с удовольствием. Очень помогает иглоукалывание, но ребёнок иногда, правда, отказывается. Боится. А так в принципе всеми процедурами доволен. Не вредничает. Ведёт себя очень хорошо. Ещё нравятся ему занятия на тренажере Гросса. Никита даже сказал: «Мама, а нам давай такой домой купим».

* * *

Знаете, что самое главное обнаружили корреспонденты «Брянской ТЕМЫ» в Центре реабилитации детей-инвалидов первого июня в День защиты детей? А главное — это сотрудники, которые свыше нормы работают за скромную зарплату, «горят» на работе, всей душой переживают за таких маленьких и совершенно беззащитных пациентов, а для матерей становятся последней надеждой на то, что их кровинушки, их деточки, золотцы, солнышки и лапочки смогут когда-нибудь  обрести полноценную здоровую жизнь. Ведь чужого горя не бывает, правда же? А ещё счастье целого мира не стоит единственной слезы на щеке ребёнка.

Александра САВЕЛЬКИНА и ЕЛЕНА ПОЦЕЛУЕВА.
Фото Геннадия САМОХВАЛОВА.