Воспоминания золотой матери
13 детей, 75 внуков, более 80 правнуков… Таков эпиграф к судьбе Тамары Кузиной — матери, бабушки, женщины… Своей удивительной «многодетной» историей она поделилась с «Брянской ТЕМОЙ».
Родилась я в посёлке Фокино 10 января 1929 года. Когда началась война, мне было всего двенадцать лет.бМамка моя, Федосья Степановна, девочку младшую самую родила в августе 1941-го, когда уже два месяца война шла. Ребёнок грудной появился, а надо было работать, чтобы других детей прокормить. Поэтому дочку эту свою она почти и не кормила. Получилось так, что я забрала её из больницы через три дня после родов и сразу же стала ей и мамкой и нянькой. Бывало, наберу молока в рот, губы ей подставлю свои, и она соссёт.
Выходила я свою сестричку, справилась.
А вообще страшное это было время — война. И чем дальше, тем хуже… Сами порой ели липовый лист, клевер красный сушёный, на самодельной мельнице
молотый, картофельные очистки высушенные, да ещё летом грибы да ягоды. И вот однажды пошли мы с соседскими девочками в лес. Мне тринадцать лет, а им шестнадцать и одиннадцать. Идём, разговариваем. Вдруг слышим, речь немецкая откуда-то из-за горки доносится. Мы пригляделись, и правда, немцы навстречу цепями идут. Мы догадались, что они партизан ищут. Ведь там недалеко в низине было болото, где, по всей видимости, скрывался партизанский отряд. Немцы заметили нас. Мы остановились. Они тоже. Я показываю знаками немцу: «Можно мы пойдём?» Он кивнул. Идите, мол. И мы пошли им навстречу. Ну, думаем, обошлось….
Только и десяти минут не прошло, как вдруг выскакивает из кустов немецкий офицер. «Что вы тут делаете?» — спрашивает на ломаном русском. Мы признались, что грибы собирали и заблудились немножко. Он глянул в наши корзинки, а там грибами дно чутьчуть прикрыто. Не сезон для грибов-то был… Он заподозрил, что мы неправду говорим, и приказал нам идти вместе со своим небольшим отрядом. Мы молча подчинились. И только сделали по пять шагов, как немцы вдруг закричали, застреляли и побежали вперёд. Мы тоже побежали, а сами на бегу немца умоляем: «Пан, можно мы пойдём домой?! Можно мы пойдём домой!!!» Он перекривлял нас: «Можно, можно….» — и отпустил. Только мы с девочками остановились и собрались уходить, как слышим за спиной звук затвора винтовки. Это значит, солдат патрон в патронник закинул. Поворачиваюсь… Немец стоит и в меня целится. Метрах в восьми, не больше. Я крикнула: «Пан, не надо! Пан, не надо!» Но тут вмешался Бог. До войны я окончила пять классов. И в учебнике истории был описан расстрел двадцати шести бакинских комиссаров. Их расстреливали надо рвом. И они падали мёртвые вниз. А в живых остался только один — упал прежде выстрела и ночью выполз. Хотите верьте, хотите нет, в тринадцать лет меня эта мысль как током пронзила — упасть прежде выстрела. Целенаправленно я вспомнила этот случай, который мы на уроке истории изучали. И я упала, а он выстрелил. А потом моих подружек застрелил. Я дождалась, пока всё стихнет, поднялась и убежала домой. Так и осталась жива. А когда хоронили девочек, моя мама упала без сознания на кладбище…
Мы остались сиротами в 1944 году. В то самое время, когда Брянщину от немцев освободили. Я в семье старшая. В пятнадцать лет и три месяца от роду. И ещё четверо: три брата — двенадцати, девяти и семи лет, и сестрёнка — два с половиной года. Отец с войны ещё не вернулся, а мама заболела и умерла. Недавно смотрела я телевизор, а там девочка поёт: «Мама, первое слово…» И я заплакала. Внучка спрашивает: «Бабушка, чего ты плачешь?» А я в тот момент вдруг маму свою вспомнила. И лицо, и голос, и улыбку…
И ещё, когда мама умирала, пришла к ней соседка и говорит: «Фень, на кого ты их оставляешь…» А мама ответила: «Не одни мои… Вырастут». Тяжело ей было от нас уходить, и нам тяжело было…
Начали мы сами сажать картошку. Двенадцатилетний брат пахал, девятилетний — водил лошадь, а мы с младшим картошку в борозду кидали. Потом нашу лошадь забрали в колхоз. Но председатель две весны выдавал её нам на посевные работы. А потом, когда война закончилась, вернулся отец. Но я всё равно осталась ответственной за всё хозяйство в доме — варила обед, топила печку, в доме убиралась, стирала на всю семью и в школу ходила. Ещё при живой матери я пошла в шестой класс и потом школу не бросила. Десять классов окончила.
После школы решила я поступать в Брянский строительный техникум. Приехала на экзамен по математике. Зашла в аудиторию, взяла листок, начала задачки решать. А на экзамене за порядком следил пожилой преподаватель. И вы представляете, он подош ёл ко мне и положил свою руку мне на грудь. Я убежала с экзамена. Не стерпела такого отношения. Вернулась домой. А тут ещё одна знакомая женщина сказала папе, что не потянуть нашей семье студента. Мы ведь очень бедные были. Не получилось у меня образование получить. Но вскоре я встретила своего будущего мужа — Степана.
Муж мой родом из Калужской области. До войны он окончил ремесленное училище — был токарем шестого разряда. Потом попал на фронт, но пробыл там всего три дня. Снайпер попал ему в правую щёку — повреждены были ухо, челюсть, кожу разорвало. С ранением Степан попал в Челябинск. Шесть месяцев он там лечился и одновременно учился на командира орудия. Снова вернулся на фронт. И так дошёл до Прибалтики.
Война закончилась. Началась трудная послевоенная жизнь. Отец Степана сказал: «Поехали в Дятьково. Там сено и дрова. Выкрутимся!» Так они оказались в наших краях. Выбрал мой будущий тесть то местечко, где теперь уже мой сын Андрей дом свой построил. А тут просторы, красота! Гусей можно завести, корову есть куда на выпас выводить, детям — где вволю порезвиться! Вот и решили Кузины основательно здесь закрепиться. Устроились на завод работать, хату построили, Степана женили…
Тридцатого октября 1949 года у меня родился первенец — мой старший сын Николай. Мне тогда двадцать один год уже был. А последнего своего сына я родила в сорок два года. Если сказать, что я изначально желала иметь тринадцать детей — это будет не совсем правильно.
Точнее будет сказать так: я радовалась каждому своему ребёнку, которого подарил мне Господь. И когда я узнавала об очередной беременности, то даже и в мыслях у меня не было отказаться от рождения малыша. И вообще не думали мы никогда, что тяжело будет такую большую семью прокормить или столько детей воспитать. Вот честное слово!
Были, конечно, и испытания жизненные на нашем пути. Однажды трое моих ребят чуть не угорели в ванне, когда муж случайно перекрыл тягу в котле. А ещё дом наш три года простоял, как только его построили, и сгнил весь изнутри. Домовой гриб древесину попортил. Мы думали, что это плесень какая-то. А потом полы проломились, и мы поняли, что не всё так просто.
Пришлось строить новый дом. Из шлакоблоков. Спустя несколько лет мы наткнулись на статью в «Брянском рабочем» о том, что споры домового гриба носятся в воздухе и поражают древесину, содержащую в себе от двадцати пяти до восьмидесяти процентов воды. Один кубометр древесины, поражённой домовым грибом, выделяет до четырёхсот литров воды. До сих пор это помню!
Мы с мужем жизнь свою очень хорошо прожили. Это ведь замечательно, когда большая семья. Сами посудите, шесть сыновей! С детства они все работали и теперь стали хорошими хозяевами. По субботам девочки убирали дом, помогали мне со стиркой. Сажали картошку, пололи, потом выкапывали, за хозяйством помогали следить. Картошки накапывали сто двадцать мешков! А на речке зимой я стояла по три часа — бельё полоскала.
У меня всегда корова была, а иногда и две. На сепараторе я домашнее масло делала — для семьи и на продажу. Тридцать литров молока в день — это норма была для моих двух коров. Тридцать шесть лет подряд я держала гусей. Пятнадцать лет занимались разведением нутрий. Держала по три поросёнка в сарае. Посадила сад.
Однажды заметила, что рассаду по весне, а в сезон петрушку, лук и укроп к нам на дятьковский рынок привозили из Брянска. Так я подумала и решила, что неужели на сорока сотках своей земли я всего этого не смогу вырастить? И когда вышла на рынок торговать продуктами со своего участка, то смогла достойно выдать семь дочерей замуж! Собрала каждой из них приданое — постельное бельё, шторы в дом, половики, полотенца… Только коров им не смогла купить. И до сих пор мы на своём огороде тюльпаны сортовые разводим, и корова у меня есть, и тёлочка.
На детей я получала тридцать или сорок рублей в месяц. А после рождения ребёнка на деньги материальной помощи от государства я всегда покупала
Николай, Надежда, Татьяна, Виктор, Люба, Саша, Вера, Маша, Павел, Наташа, Рая, Андрей и Тимка — вот все мои дети. Десять человек у меня окончили дятьковский индустриальный техникум, и девять к тому же учились в музыкальной школе. Пианино, баян, аккордеон, домра, скрипки — целый ансамбль! У моего старшего сына Николая сейчас десять детей, в трёх семьях воспитывается по восемь ребят, у четверых — по пять, у одного — шесть, а у остальных по четверо. Вот только у Раи трое детей — это самая маленькая наша семья.
Совсем недавно у моего сына Андрея родилась дочка — моя внучка семьдесят пятая. А правнуков уже больше восьмидесяти! Из семидесяти пяти моих внуков половина ещё не женаты. Так что можно предположить, что и количество правнуков через несколько лет удвоится. Или даже утроится… Мне сейчас восемьдесят лет. В семье я самая старшая. А самому младшему члену нашей семьи — четыре месяца.
Уже восемь лет десять моих детей со своими семьями живут в Америке. Ещё одна семья живёт в Украине. Два внука — в Германии. По профессии большинство членов нашей большой семьи — строители. Только у одной дочки две девочки окончили университет — одна музыкальное отделение, другая — финансовое. А внук от старшего сына — программист. Тоже университет окончил. Там, в Америке.
Почти все мои дети живут в одном городе Сиэтле, в штате Вашингтон. Я сама в Америке гостила два месяца. Прилетела к ним на Рождество. Так они меня первым делом принарядили, индейкой угостили, про традиции рассказали, да ещё и на океан отвезли посмотреть. Пасмурно было, волны накатывают, а песок как бетон — настолько твёрдый. Вот это стихия!
Помню, что меня удивило в этой стране, так это придорожное кафе. Когда мы возвращались с побережья, то в одно из таких кафе заехали пообедать. А там так всё устроено: с одной стороны кухня, с другой — столы. На столах подносы с разнообразной едой. И за шесть долларов можно есть сколько угодно в течение двух часов. И курятина там, и гусятина, и креветки, и десерты. Вот это меня очень удивило!
Но разбаловались они там, в Америке! У них по пять машин, по нескольку домов, лодки, яхты… Хотя я вот что подметила: народ-то в Америке добрый. Здороваются, кивают, место уступают, улыбаются. Мне понравилось, что детей в школу развозит специальный автобус.
Я не знаю, что такое свободное время. Не знаю, как это — лично на себя минуты отдыха потратить. Я всё время была в семье. Семья и есть моя жизнь, моё свободное время, работа и отдых. Дело в том, что муж мой был человек не сельский, но и не городской. И детей он никогда не нянчил, и задницы им, простите, не подтирал, и на горшок не сажал, и ночью не поднимался. Я вот сейчас посмотрю на своих зятьёв и сыновей, как они к своим жёнам относятся, и не нарадуюсь. Хотя муж мой в другом деле был молодец. Уважаемый человек был Степан. Он работал токарем в тепломонтаже, где отливали трубы заводские. Он с доски почёта не сходил — был лучшим рационализатором на заводе. И, кстати, сам изобрёл станок для резки огнеупоров. Уникальный в своём роде агрегат!
А моё главное увлечение — это чтение и самообразование. Наша семья всегда выписывала газеты «Сельская жизнь» и «Комсомольская правда», журналы «Вокруг света» и «Наука и жизнь». Всегда читала эти журналы от корки до корки. Ещё до войны я очень любила читать — особенно зимой на печке под коптилкой… И вы знаете, это очень помогло мне с самообразованием. А когда дети маленькие были, я научную литературу постоянно читала из библиотеки нашего техникума. Я и сейчас люблю про новости науки и техники читать. Стараюсь быть в курсе всех событий.
В 1964 году за рождение десятого ребёнка меня наградили орденом «Мать-героиня» самой высшей степени и торжественно вручили золотую звезду. Правда-правда, из настоящего золота! Только звезды этой уже нет. Она пригодилась на обручальные кольца для моего младшего сына и его невесты. Я и вовсе не жалею, что не сохранила этот знак материнского почёта, потому что главная награда — это мои дети, внуки и правнуки. Пусть у вас всё будет хорошо, дорогие мои!
Александра САВЕЛЬКИНА.
Фото Геннадия САМОХВАЛОВА
и из архива семьи Кузиных.
3216
Добавить комментарий