Владимир Севченков: «В культуру за деньгами не идут!»

В следующем году исполнится двадцать лет с тех пор, как Владимир Севченков возглавил управление культуры администрации Брянска. «Даже не верится!» — улыбается Владимир Иванович и делится с читателями «Брянской ТЕМЫ» своей во многом удивительной жизненной историей.

— Владимир Иванович, насколько мне известно, вашу сегодняшнюю деятельность, как в романе, «ничего не предвещало…»
— Это точно. Родился я в Брянске в 1956 году, а когда мне было два года, семья уехала жить на станцию Клюковники Навлинского района. Там я окончил восьмилетку, а школьный аттестат получал в Навлинской средней школе. Скажу, что характер мой сформировали сельская местность и родители — обычные труженики. В семье было четверо детей, и всех воспитывали в любви к сельскому труду. Я и в поле работал, и на сенокосе, и в ночное ходил… Так что после школы, несмотря на то, что у меня было всего две четвёрки (кроме пятерок), в институт не пошёл. Решил, как говорится, познать жизнь. Почти год до армии работал на заводе «Ирмаш». Сначала был учеником токаря, но очень быстро так освоил все премудрости профессии, что мне присвоили четвёртый разряд, который давался только после окончания ПТУ. И наградили именным штангенциркулем. Я трудился на сложном большом станке ДИП-300 и скажу, что это была интересная и творческая работа.
В армии служил в Пермской области в ракетных войсках. Там тоже прошёл все ступени: от рядового до старшины роты. Меня даже зачислили в Книгу почёта части.
— Но музыка уже тогда жила в вашем сердце?
— С самого детства жила. Мы с друзьями слушали на магнитофоне разную музыку: от эстрады до классики. Первой моей любовью стал ВИА «Песняры». Хороший серьёзный рок, положенный на фольклорную основу, затронул струны и моей души…
— И не только души. Хочу заметить, что «Песняры» явно повлияли и на вашу внешность. Вы верны выбранному стилю уже больше тридцати лет…
— (Улыбается.) Пожалуй. Ну а что касается музыки, то со временем мне захотелось повторить её самому. Я всё чаще задавал себе вопрос: почему сложные математические задачки могу решить на «отлично», а семь нот для меня — непостижимая наука? Тем не менее, не зная нот, я ещё до армии научился играть на гитаре. У нас в Навле даже свой ансамбль был «Резонанс». «Снимали» на слух и «Битлз», и «роллингов»…
— И тем не менее в институт вы поступили технический.
— После армии пошёл в БИТМ, на факультет литья и сварочного производства. Год отучился и в это время уже играл практически везде и на всём. А потом решил поступать в наше Брянское музыкальное училище.
— Ничего себе, поворот! И как же вы решились на это без какой-либо подготовки?
— А вот так! Пришёл подавать документы и очень удивил приёмную комиссию тем, что не то что музыкальной школы за плечами нет, нотной грамоте не обучен. Но всё равно экзамены вступительные сдал: что-то   на гитаре проиграл, ритм настучал… И меня записали по классу… контрабаса. Одного из сложных симфонических инструментов.
И вот начал я учиться с нуля играть на сложнейшем инструменте. А параллельно постигать тонкости сольфеджио. Чувствовал себя как тот Миша Ломоносов, который на обозе в столицу приехал. Рядом за партами сидели ребята на пять лет меня младше. А многие преподаватели были моими ровесниками. Но я был упорен и довольно быстро нагнал своих однокурсников. Училище окончил с отличием.
— Как ваши родители отнеслись к такому зигзагу в судьбе сына?
— Родителям, конечно, было сложно понять, как можно поменять конкретный труд на абстрактную музыку. Но я всё-таки единственный сын, и они сказали: «Раз ты так решил, это твоё право».
— Но после музучилища последовало продолжение?
— Петрозаводская консерватория. Тогда она была филиалом Ленинградской ордена Ленина государственной консерватории имени Римского-Корсакова. И практически весь большой преподавательский и профессорский состав ездил из Питера.
— И вы, двадцатипятилетний, поехали учиться. В то время когда ровесники уже при жёнах и детях…
— Вот-вот. Конечно, я это осознавал и понял, что на дневном учиться просто бессмысленно. После первого курса перевёлся на заочное отделение. Работал и параллельно заканчивал консерваторию.
Сначала снова вернулся к рабочей профессии. Трудился станочником на деревообрабатывающем заводе в Навле. А потом меня направили в Старь директором музыкальной школы. После окончания консерватории меня повысили и назначили заведующим отделом культуры Дятьковского горисполкома.
— И это была стартовая площадка для перевода в Брянск…
— В 1991 году меня перевели в Брянск. И вот уже, страшно сказать, 13 марта 2011 года будет двадцать лет, как я на посту… Помню, меня утвердили на сессии горисполкома. Надо сказать, выбрали из множества других претендентов.

ЗОЛОТОЙ ФОНД БРЯНСКОЙ КУЛЬТУРЫ
— Владимир Иванович, кого бы вы хотели поблагодарить за помошь в период своего становления?
— Мне всех приятно вспоминать. Для меня и в жизни, и на работе главное — люди. И с кем бы я ни встречался — на короткий или длинный период, всем благодарен. Я старался учиться у людей, брать от них что-то   хорошее… Называть какие-то фамилии не буду, чтобы кого-то не забыть и этим не обидеть. Повторюсь, я благодарен всем — и тем, кто был рядом со мной, и тем, кто сейчас со мной, и тем кто, надеюсь, будет со мной и дальше.
— На вас, как на руководителя брянской культуры, возлагаются не только творческие обязанности, но и другие…
— Знаете, само слово «культура» весьма ёмкое и имеет до двух тысяч значений. Что касается нашего управления, то это совокупность учреждений, в которых необходимо создавать условия для реализации творческого потенциала человека. И действительно, работа у мня разносторонняя. За что она мне и нравится. В ней всё — от прозы жизни до высокого творчества и классического искусства. Проза жизни — это 60 учреждений. Это здания, банальные свет, тепло, мебель, комплектация инструментами, костюмами… Эти вопросы постоянно нужно решать. Сейчас июнь, а мы уже начинаем к зиме готовиться. Ведь культурные мероприятия не могут проходить в неотапливаемых залах. А ещё кадровый вопрос. В муниципальной сфере культуры работает более полутора тысяч человек. Ну и сам творческий процесс, естественно, интересен. Культура представлена многими жанрами, которые есть у нас в городе.
— За двадцать лет многое изменилось в брянской культуре? Какие знаковые события произошли?
— Все знаковые события перечислить просто невозможно. Но если говорить о каких-то итогах, то за эти годы совместными усилиями удалось сделать так, что наша отрасль достойно представлена во власти. Её уважают, ценят, к ней прислушиваются и поддерживают. Вот это главное, что я бы отметил.
— В вашем коллективе много тех, кто начинал с вами двадцать лет назад?
— Две трети таких людей. В основном культура у нас держится на людях среднего и старшего возраста. Молодые приходят, но их единицы. Сказывается низкий социальный статус нашей профессии. Для современного человека, воспитанного в другой идеологии, наша работа, сожалению, не привлекательна. И остаются рядом те, кто предан своему делу. Кому Бог дал талант, потребность самореализоваться в творчестве, идти наперекор всем проблемам. Вот такие люди достойно служат культуре.
— Кого бы вы назвали золотым фондом брянской культуры?
— Сложно такой фонд определить. Конечно, есть костяк людей, на которых культура держится. Но боюсь опять же кого-то упустить. Ведь многие люди работают не на виду, а именно на черновой работе взрастают наши золотые колосья. Так скажу: все, кто работает в культуре, несмотря на маленькие зарплаты и колоссальные нагрузки — это и есть её золотой фонд!
— Владимир Иванович, а что вам в сегодняшней нерадостной жизни даёт вам стимул для дальнейшей работы?
— Не согласен с такой постановкой вопроса. В жизни много радостей. И в малом нужно всегда видеть большее и уметь этому радоваться. Так же я подхожу и к своей работе. Да, в культуре очень много проблем. И если на них стопориться и воспринимать как негативный фактор, то можно действительно опустить руки. Эмоции, построенные на негативе, очень сложно преодолевать. Вот вы сказали: мало радости. А посмотрите афиши, которые расклеены по городу. Ведь культурная жизнь Брянска не замирает
ни на минуту!

СОЛО НА ДЫРЯВОМ БАРАБАНЕ
— По долгу службы вы посещаете множество культурных мероприятий по всей России…
— По долгу службы и по зову сердца… Действительно, на таких мероприятиях надо бывать, чтобы учиться у коллег, приобретать опыт.
«Славянский базар» в Витебске, «Золотой шлягер» в Могилёве, различные театральные фестивали… В прошлом году, например, с оркестром народных инструментов мы были в Ярославле на фестивале оркестров народных инструментов, который проходил в рамках празднования Дня города Ярославля. Сейчас вот из Липецка приехали, участвовали во всероссийском фестивале народных оркестров.
— А за рубежом бывали?
— В составе Брянского симфонического оркестра участвовал в гастрольном туре по городам Франции и Бельгии в 2002 и 2004 годах.
— Играли на контрабасе?
— А вот и нет! На барабане, треугольнике и тарелках. Кстати, интересный случай был, когда я на концерте барабан пробил. Дело было так. Мы готовились к очень важному концерту, который должен был состояться в пригороде Марселя. Организаторы очень волновались, потому что на выступление собирались прийти руководители музыкальной ассоциации, которая устраивала крупные гастрольные туры и фестивали, а также всякие меценаты, которые эту ассоциацию финансируют. Нам передали, что от того, как мы выступим, зависит дальнейшая судьба ассоциации. Естественно, тревога передалась всем артистам.
Мы кроме других произведений должны были играть «Марш Радецкого». Там после короткого вступления пауза и соло барабана: один удар — «бум»! А после вступает оркестр. Эдуард Амбарцумян подошёл ко мне за несколько минут до начала и попросил сделать «бум» посмачнее, посочнее. Я говорю: «Понял. Сделаю».
И вот оркестр на сцене, Амбарцумян за дирижёрским пультом. Диктор объявляет: «Марш Радецкого». Оркестр начинает вступление, я бью по барабану и… пробиваю кожух. Колотушка залетает внутрь. Туда-то она залетает, а вот обратно никак. Что делать?! Я чуть не целиком ныряю в барабан, а сам кошусь на Амбарцумяна. И вижу картину: дирижёр лежит ничком на пульте и весь трясётся от смеха. Музыканты смотрят на дирижёра и ничего не понимают. Потом оглядываются, видят меня и тоже начинают хохотать. При этом ещё и что-то   играют. Правда, зал ничего не понял, подумали, наверное, что русские музыканты — весёлые люди. Хорошо ещё, что у барабана две стороны…
— В общем, несмотря на пробоину в барабане, оркестр не утонул?
— Нет. Выступили на «ура». Ну а самый престижный концерт мы давали в Париже, в театре «Шатле», где в своё время блистала дягилевская антреприза. С оркестром под управлением Эдуарда Амбарцумяна мы выступали с молодыми звёздами европейской оперной сцены. Там было представлено около десяти стран. Мы представляли Россию вместе с Мариинкой. Так что компания была солидная. Билеты стоили несколько тысяч евро.
С хором Марио Бустилло участвовал в большом турне в 2003 году. За месяц с лишним мы на автобусе проехали из Брянска в Португалию, затем выступали две недели в Испании, потом была Франция, и на пароме добрались до Ирландии.
— Владимир Иванович, культура всегда держалась за счёт благотворительности. Есть ли в Брянске меценаты, которые помогают талантам?
— Что касается муниципальных коллективов, то основные средства для их содержания идут из городского бюджета при поддержке областного. Мы постоянно обращаемся за помощью к спонсорам, и иногда нам действительно помогают. Мы таким людям всегда безмерно благодарны, и хотелось бы, чтобы их было больше. Ведь это в русской культурной традиции, когда бизнес поддерживает таланты.
— Когда в последний раз вы играли на контрабасе?
— Давно это было! Я подарил его дятьковской музыкальной школе. Сейчас купил себе очень хорошую электрогитару. Давно о такой мечтал. Играю в семейном кругу…
— То есть на сцену не выходите…
— Есть более способные и более молодые, талантливые музыканты. И моя задача в том, чтобы именно они выходили на сцену.

Наталья ТИМЧЕНКО.
Фото Геннадия САМОХВАЛОВА
и из личного архива Владимира СЕВЧЕНКОВА.