20 сентября 1882 года на Соборной площади (нынешняя набережная) города Брянска было многолюдно. Горожане встречали 143-й пехотный Дорогобужский полк Русской императорской армии, переведённый в Брянск из Севска на постоянные квартиры. Городские и военные священники отслужили благодарственный молебен, после чего брянский городской голова, потомственный почётный гражданин Иван Иванович Невструев поднёс командиру полка полковнику Андрею Васильевичу Карпинскому Смоленскую икону Божией Матери. Это было благословением полку от города.

Позже, но, надо полагать, не менее торжественно в Брянске встречали 144-й пехотный Каширский полк. Оба расквартированных в городе полка составляли 2-ю бригаду 36-й пехотной дивизии, командование и штаб которой, вместе с 1-й бригадой, находились в губернском Орле (Брянск тогда был уездным городом Орловской губернии). С этого времени очередной командир (в чине генерал-майора) 2-й бригады 36-й пехотной дивизии был одновременно и начальником Брянского гарнизона. Бригада простояла в Брянске 32 года — до начала Первой мировой войны.

БЛАГОЧЕСТИВОЕ ВОИНСТВО

Преподнесённая городом полку икона вовсе не была дежурным представительским подарком. К православным святыням в Русской императорской армии относились весьма серьёзно. Обретение каждой подобной святыни являло собой важный этап в истории воинской части, запись о котором вносилась в полковую историю. Это не случайно. Ценности, которые защищала старая русская армия, выражались в ёмкой формуле: «За Веру, Царя и Отечество». Вера, конечно же, имелась в виду православная.

Стоит ли в таком случае удивляться, встречая в документах, книгах и газетах многочисленные упоминания об активном участии чинов Брянского гарнизона в тех или иных событиях православной жизни нашего города на рубеже XIX–XX веков? Так, 2 мая 1888 г. крестный ход горожан в честь 600-летия со дня основания Свенского монастыря был продолжен парадом войск. 25 августа 1903 г. чины Брянского гарнизона вместе с горожанами и жителями окрестных сёл встречали привезённую по железной дороге из Киева новую городскую святыню — икону и частицу мощей преподобного Кукши, апостола восточнославянского племени вятичей и первого брянского святого. А 27 августа 1913 г. два взвода солдат и военный оркестр вместе с брянцами прошли крестным ходом от городского собора к Спасо-Гробовской церкви, отметив таким образом 800-летие со дня мученической кончины того же святого Иоанна Кукши.

В приказах по Брянскому гарнизону все парады, проводимые в городе — а таких за год было минимум пятнадцать, именуются церковными. Начинались они богослужением и проходили перед городским Покровским собором (на теперешней набережной). Важность каждого церковного парада можно понять по количеству участников. Главными воинскими праздниками императорской России были Кавалерский праздник святого Георгия Победоносца 26 ноября старого стиля и Димитриевская родительская суббота, «день поминовения усопших воинов, за Веру, Царя и Отечество на поле брани живот свой положивших». Все чины Брянского гарнизона в первом случае выходили на церковный парад, во втором — на панихиду в полковых церквах и на гарнизонном кладбище.

Надо сказать, что торжественными богослужениями и церковными парадами дело в большие государственные и церковные праздники не ограничивалось. Городские власти занимались в эти дни самой разнообразной благотворительностью. Так, когда 14 мая 1896 г. короновался в Москве император Николай Второй, брянские власти праздновали это событие три дня, объявленные выходными. В первый день торжеств, наполненный богослужениями, в городе специально закрыли кабаки. Звенели колокола, пелись гимны и многолетия, маршировали войска, горела иллюминация, шумели бесплатные народные гуляния.

Одновременно в честь праздника городские власти простили ста беднейшим брянским домовладельцам долг по городскому налогу. Для нищих был устроен обед на 150 человек, арестантов городской тюрьмы в праздники кормили по усиленному меню: фунт (чуть больше четырёхсот граммов) говядины и полфунта круп на человека в день.

Служителям городской пожарной команды и полицейским городовым выплачивали премию: 50 копеек на рядового и рубль старшим (на брянском рынке в сентябре 1894 г. мешок картофеля стоил 18–22 копейки, пуд (16 кг) муки 65 копеек, сотня (!) яиц 1 рубль 30 копеек, пуд (!) мёда от 4 рублей; в декабре того же года фунт сливочного коровьего масла в Брянске стоил 25–30 копеек, свиная туша от 2 рублей 70 копеек до 3 рублей 40 копеек за пуд, свиное сало от 4 рублей за пуд). Ну и конечно, солдатам через ротных командиров и других начальников в честь праздника подносили по чарке водки и по пирогу на человека.

Господа офицеры Брянского гарнизона и члены их семей также немало занимались благотворительностью. Супруга начальника Брянского арсенала генерал-майора И.В. Сарандинаки с сентября 1893-го по март 1894-го организовала за свой счёт 119 бесплатных обедов в дешёвой народной столовой Брянского местного отделения Красного Креста. В комиссии, управлявшей работой этой столовой, состоял полковник Арсенала Апполинарий Алексеевич Кушлянский. Командир Каширского полка с 1913 г. полковник Борис Всеволодович Коховский еще в 1900 г. был награждён за крупный благотворительный взнос знаком Красного Креста. Супруга командира 143-го пехотного Дорогобужского полка Евелина Ивановна ДебогорийМокриевич немало потрудилась как попечительница Брянской женской гимназии, за что Городская дума в сентябре 1894 г. поднесла ей благодарственный адрес.

В приказах по Брянскому гарнизону неоднократно упоминаются различные благотворительные сборы, которые проводились офицерскими женами — в сопровождении, конечно, мужей — по брянским православным храмам.

ЭСКОРТ ДЛЯ ЧУДОТВОРНОЙ

Постоянной благочестивой обязанностью военнослужащих в Брянске были встреча и проводы чудотворной Свенской иконы Божией Матери. Несколько раз в году икону доставляли из Свенского монастыря в город. Это происходило 28 июля, 10 августа — накануне ежегодного крестного хода, «установленного городом в память Отечественной войны 1812 года», а также 5 или 7 октября, в связи с проведением в городе Свенской ярмарки (ярмарка со второй половины XIX века проходила осенью в самом Брянске), наконец, в начале декабря. Происходила встреча каждый раз одинаково: крестный ход доставлял икону в город накануне празднования к пяти часам вечера. Однажды, правда, 7 октября 1912 г., её привезли на пароходе к пристани в Горбуновском переулке (вероятно, место спуска современной Пионерской улицы к Десне).

Так или иначе, но с 4 часов вечера икону ждали у местного лазарета (его здание до сих пор стоит в начале Красноармейской улицы) по одной роте от Дорогобужского и Каширского полков, построенных в 24 ряда, а также оркестр одного из полков. С 1912 г. к полковым ротам присоединялся взвод от переведённого в Брянск 5-го тяжёлого артиллерийского дивизиона. Икону встречали — и сопровождали до набережной, к собору. Оркестр исполнял духовный гимн Российской империи «Коль славен наш Господь в Сионе» композитора Дмитрия Степановича Бортнянского. Во время прохождения процессии мимо казарм (район теперешнего военкомата и магазина «Русская сантехника» на ул. Калинина) нижним чинам, свободным от нарядов, предписывалось выстраиваться вдоль выходящих на улицу казарменных стен. Горожанам, судя по всему, подобные вещи нравились. Во всяком случае газета «Брянский вестник» писала 14 августа 1894 г. об очередном крестном ходе с участием Свенской иконы Божией Матери: «Торжественность хода со времени расквартирования у нас двух полков усугубляется ещё участием войска, которое при встрече становится шпалерами».

Конечно, военный эскорт сопровождал святыни в знак глубокого к ним уважения. Однако 11 августа 1906 года крестный ход со Свенской иконой Божией Матери пришлось охранять всерьёз — его хотели взорвать террористы-революционеры. И хотя бомба взорвалась у них на квартире в доме на Старособорной улице (нынешняя Луначарского) накануне покушения, не было уверенности, что теракт готовит одна группа.

ПОЛКОВЫЕ ПРАЗДНИКИ И ПОЛКОВЫЕ ХРАМЫ

Путешествовавший в 1911 г. по частям и соединениям Русской императорской армии немецкий офицер Гейно фон Базедов отмечал: «Русская армия отличается тесной связью военного духа с религиозным чувством. Каждая рота, каждый полк имеет своего святого, который празднуется наряду с прочими довольно многочисленными светскими и духовными праздниками. Каждая войсковая часть имеет свою собственную… церковь и полкового священника… Во время войны берут с собой особенную походную церковь». Эти слова в полной мере относятся и к частям Брянского гарнизона.

Полковой праздник дорогобужцев приходился на день Преображения Господня, 6 августа старого стиля, и достался им в наследство от Охотского мушкетёрского полка, из кадров которого Дорогобужский полк и был сформирован в 1863 г. Каширцы свой полковой праздник отмечали 30 августа старого стиля, в Александров день.

Что же касается полковых церквей, то под них начальство Орловской епархии отвело старейшие брянские храмы. Церковь Дорогобужского полка в память Преображения Господня была размещена с 1888 г. во Введенской церкви, располагавшейся в известном с 1595 года Христо-Рождественском приходе Брянска. 8 сентября 1823 г. в главной церкви Христо-Рождественского прихода слушал Божественную литургию государь император Александр I Павлович, победитель Наполеона. Теперь на месте храмов этого прихода — пустырь с заброшенными общественными туалетами, расположенными ниже торгового центра «Дубрава». Рождественская гора переименована в бульвар Гагарина.

Введенская церковь Христо-Рождественского прихода была построена в 1767 году «иждивением трубчевского помещика Подлинева». Храм вмещал до пятисот человек молящихся, однако считался очень ветхим и требующим ежегодного ремонта.

Передача Дорогобужскому полку пошла Введенскому храму на пользу, и 31 июля 1894 г. «Брянский вестник» писал: «Приятным долгом считаем здесь отметить, что церковь сего полка, отведённая при Христорождественской, заботами командира содержится в образцовом порядке, недавно вся она реставрирована и украшена прекрасным паникадилом, дар и усердие к дому Божию братьев Чулковых».

Дом Чулковых на Рождественской горе стоял прямо напротив храма. Теперь этот, один из старейших в городе, дом в развалинах и готовится к сносу. Один из братьев Чулковых, надворный (позже коллежский) советник, доктор медицины Василий Дмитриевич, был к 1897 г. старшим врачом 143-го пехотного Дорогобужского полка, а в 1898–1905 гг. — старшим врачом Брянского местного лазарета. Кроме того, он «на общественных началах» много лет состоял доктором Брянского вольного пожарного общества. Брат Василия Дмитриевича, капитан Николай Дмитриевич Чулков с 1898 г. командовал 13-й ротой Дорогобужского полка. Возможно, Николай Дмитриевич — это тот подпоручик Дорогобужского полка Чулков, который во время Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. во главе отряда из десяти казаков предотвратил попытку высадить турецкий десант в районе Свистонского леса в устье Дуная 16 августа 1877 г.

Хозяйством и внешним порядком в церквах военного ведомства императорской России управляли так называемые ктиторы. В отличие от обычных церковных старост, которых в приходских церквах избирают прихожане, ктиторов назначало военное начальство. Этому начальству ктиторы и причт были подотчётны, поскольку полковая церковь содержалась на средства полка. В 1894 г. ктитором церкви Дорогобужского полка был поручик Павел Андреевич Плужников. Павел Андреевич, помимо основной службы, прекрасно справлялся со своим непростым поручением. И в конце 1894 г. «Брянский вестник» сообщил: «Вследствие представления о<тца> благочинного орловской духовной консистории что храм Христорождественского прихода города Брянска, в котором совершается богослужение чинам 143-го Дорогобужского полка, приведён в самый благоустроенный и благолепный вид, протопресвитер военного и морского духовенства, по доведении о сем до сведения его высокоблагословения — за таковое усердие к святому храму объявил искреннюю благодарность ктитору сказанной церкви поручику Плужникову». Позже капитан Плужников командовал 16-й ротой Дорогобужского полка, участвовал в 1905 г. в походе против японцев. Вышел в отставку в чине подполковника. Имел в Брянске на улице Успенской (теперь Урицкого) собственный дом. К 1913–1915 гг. Павел Андреевич Плужников — гласный от 1-го избирательного Брянского собрания, член городской управы, земский агент по страхованию строений от огня, член общества взаимного кредита и т. д. Что касается личного благочестия, то Плужников вошёл в историю как свидетель исцеления святым праведным Иоанном Кронштадтским сына запасного рядового Дорогобужского полка Самуила Серебряного, между прочим, иудея по вероисповеданию.

История размещения в Брянске церкви Каширского полка немного сложней. Эта церковь в честь святого благоверного великого князя Александра Невского первоначально была помещена в существующий поныне брянский Воскресенский храм, который пришлось делить с епархиальным клиром и городскими прихожанами. К маю 1893 г. совместное использование храма привело к разногласиям относительно порядка «продажи церковных свеч и производства приходных сборов ктиторами обеих церквей епархиальной и полковой, при каждом богослужении обоих священников». Священник Каширского полка Михаил Ключарев обращался по этому поводу к протопресвитеру армии и флота, который сложившийся в Воскресенском храме порядок приходских сборов признал «вполне правильным и для обеих сторон безобидным».

Но как бы протопресвитер не судил, каширцы создали «комиссию по устройству полковой церкви». И 10 ноября 1896 г. благочинный 1-го участка Брянского уезда священник Владимир Попов сообщил отцу Василию Турбину, священнику Каширского полка, «что со стороны Орловского епархиального начальства не встречается препятствий к помещению полковой церкви 144-го пехотного Каширского полка в Покровской города Брянска церкви на предъявленных полковым начальством условиях». Таким образом, в распоряжении каширцев оказался старейший храм Брянска, прежняя городская соборная церковь.

Надо сказать, что военные не впервые проявляли интерес к Покровскому храму. Придел, или, как сказано в церковной летописи брянского Покровского собора, «собственно не придел, а алтарь посреди церкви» в честь Покрова и Умиления Пресвятой Богородицы, был построен генерал-майором (с 1881 г. генерал-лейтенант) Сергеем Ивановичем Шпаковским (1821–1887), который в 1870–1877 гг. возглавлял Брянский арсенал.

Спустя чуть более полугода после передачи Покровского храма Каширскому полку, 30 июня 1897 г., благочинный Владимир Иванович Попов (дядя писателя Михаила Булгакова. — Прим. авт.) передал от имени преосвященнейшего Митрофана, епископа Орловского и Севского, полковому священнику Василию Ивановичу Турбину (тоже родственник Михаила Булгакова — Прим. авт.) «благодарность за труды и заботы по ремонту брянской Покровской церкви».

Надо полагать, немало помог отцу Василию Турбину утверждённый ещё 21 февраля 1895 г. ктитором полковой церкви сорокачетырёхлетний подполковник Владимир Львович Собуцкий, командир 4-го батальона Каширцев, ветеран Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., награждённый к 1896 г. всеми положенными по чину орденами вплоть до ордена св. Анны 2-й степени. До перевода в Брянск полковник Собуцкий почти 5 лет заведовал хозяйством батальона и полка въ соседнем Орле. Позже он получил за отличие чин полковника и стал командиром 3-го пехотного сибирского резервного Нерчинского полка.

ПОЛКОВЫЕ БАТЮШКИ В МИРНОЕ ВРЕМЯ

Ещё в 1716 г. «Устав воинский» Петра Великого предписал военнослужащим, где бы они ни находились, в день «суть трижды молиться», причём раз в сутки «в 9-м часу пред полуднем должен священник литургию отправлять при каждом полку».

Военные священники представляли собой особенную группу среди русского духовенства. С 1800 г. они подчинялись так называемому обер-священнику, в 1858 г. переименованному в главного священника армии и флота и наделённому правами, равными правам епархиальных архиереев. Главный священник армии и флота носил высший доступный женатому священнослужителю сан протопресвитера. При протопресвитере армии и флота существовало особое духовное правление. На местах органами управления военного духовенства являлись благочинные священники. Так, расположенная в Орловской губернии 36-я пехотная дивизия представляла собой благочинный округ, а её четыре полковых церкви — отдельные приходы.

Чем, собственно, занимались в Брянске рубежа XIX–XX веков полковые священники, помимо отправления обычных богослужений? Как и где жили их семьи? Об этом дают некоторое представление частично сохранившиеся в Государственном архиве Брянской области документы церкви 144-го пехотного Каширского полка, приказы по Брянскому гарнизону и воспоминания Владимира Петровича Разумова, сына священника Каширского полка отца Петра Разумова.

Итак, помимо богослужений и устройства полковой церкви военные священники занимались прежде всего воспитательной работой среди личного состава своих частей, но не только. Например, 15 октября 1913 г. в разгар, как говорят теперь, призывной кампании, штабом Московского военного округа начальнику Брянского гарнизона было предписано «для поддержания порядка среди новобранцев при перевозке их по дорогам… на пункты более или менее продолжительной остановки» вызывать военных или епархиальных священников «для собеседований с новобранцами на соответствующие темы и служения молебнов».

Продолжением подобной просветительской деятельности можно считать и преподавание Закона Божия. Так священник Дорогобужского полка с 1907 по 1914 г. Григорий Иванович Шахов был законоучителем 3-го Брянского мужского городского приходского училища. Училище находилось на Успенской улице, в доме Пестрикова (теперь улица носит имя Урицкого, а в здании училища кафе «Василич»). Жил отец Григорий здесь же неподалеку: сначала на Успенской, потом на Московской (ныне Калинина) улицах. Судя по памятным книжкам Орловской губернии, место законоучителя сохранялось за батюшкой и в 1915-м, и в 1916 г., когда он находился в германском плену.

Продолжением такого просветительского служения была и миссионерская работа в полках. Большая часть солдат призывалась в мирное время в Каширский полк из Пермской и Гродненской губерний. В первой было много старообрядцев-раскольников, во второй — католиков. В случае со старообрядцами существовал ордер протопресвитера военного и морского духовенства от 5 марта 1896 г., предписывавший не допускать «нижних чинов из раскольников до Св. Причастия без довершения Св. Крещения таинством миропомазания», то есть, другими словами, без перехода в господствующую Православную церковь. Сохранились документальные свидетельства о переходе в Синодальную церковь заметного числа нижних чинов-старообрядцев Каширского полка.

Помимо старообрядчества специальный ордер протопресвитера военного и морского духовенства от 4 октября 1894 г. обязывал полковых священников бороться с распространением в войсках «лжеучения баптизма или штунды». Однако после объявления на Пасху 17 апреля 1905 г. императорского указа о веротерпимости издание подобных ордеров стало невозможным.

В целом же приказы по Брянскому гарнизону демонстрируют веротерпимость армейского начальства. Скажем, приказание от 15 октября 1913 г. предписывает: «Воинских чинов магометан в дни магометанских праздников освободить от служебных занятий 26, 27, 28 и 29 сего октября». А 16 сентября того же года начальник Брянского гарнизона приказал «нижних чинов частей гарнизона иудейского вероисповедания освободить от всех служебных нарядов и занятий 19, 20 и 28 сего сентября по случаю их праздников Рошгашуну (Новый год) и Иомкипер (День всепрощения) и желающих уволить в город для слушания богослужений,
совершаемых по обрядам их веры». Подобные распоряжения существуют и относительно католических праздников, тем более что в Брянске была католическая часовня-каплица, которую регулярно навещал капеллан Московского военного округа.

Если же военнослужащий-католик умирал, то в последний путь его, как и православных солдат, провожал православный полковой священник. На гарнизонном кладбище Брянска (сейчас на территории этого кладбища вблизи автовокзала выстроено здание 9-й средней школы и разбит сквер) существовали три участка по вероисповеданиям: православный, католический и еврейский. В 1912 г. здесь возвели на полковые средства православную кладбищенскую часовню. И солдатские работные команды одинаково ухаживали за могилами всех своих товарищей.

Свидетелем солдатских похорон на Брянском гарнизонном кладбище стал в детские свои годы сын священника Каширского полка, в будущем профессор Брянского технологического института Владимир Петрович Разумов (1899–1985): «Один раз отец взял меня на похороны солдата, умершего в госпитале, который был в том же самом здании, где он находится и теперь: это здание не было разрушено в период войны. Запомнилась медленная, весьма скромная похоронная процессия, которая медленно двигалась по Трубчевской (ныне Красноармейской) улице до канатной фабрики (старинное здание перед автовокзалом), а затем, повернув налево, закончилась на военном кладбище. Не помню, везли ли покойника на дрогах или несли его солдаты, но процессия каждый раз останавливалась и выполнялась краткая треба, как это было положено, когда кто-либо  из жителей подавал одну–две копейки на помин души».

Между тем, после миссионерских трудов полковых батюшек и благочестивых командиров в православие переходили не только староверы. Например, в 1894 г. изъявили желание перейти в православие католик рядовой Степан Ольховик, сверхсрочный старший унтер-офицер иудей Абрам Исааков Цимбрик. В 1898 г. крестился мусульманин рядовой Шакрифула Ваисов. Но самый удивительный случай такого рода произош ёл в декабре 1895 г., когда отцу Василию Турбину пришлось крестить двадцатитрёхлетнего язычника — рядового нестроевой роты Каширского полка Фёдора Кастеева, крестьянина Пермской губернии, об имени и отчестве отца которого сведений в полку не имелось. Язычник в те годы, когда «Велесову книгу» ещё не написали, был большой редкостью на Руси.

ПОЛКОВОЙ БАТЮШКА В КРУГУ СЕМЬИ

Военный священник был в Русской императорской армии почтенным и уважаемым участником полковой семьи, даже в том случае, когда речь идёт о полке гвардейском, элитарном. Официально титуловали полкового батюшку «Ваше высокоблагословение». Ему от полка полагался приходящий денщик, живший в казарме. По воспоминаниям Владимира Разумова, денщик «выполнял более тяжёлые работы и разовые поручения», например колол дрова и топил печи. Многодетному священнику Каширского полка отцу Петру Разумову «денщик приносил из части солдатский хлеб, отличавшийся исключительной плотностью».

О доходах полкового священника Разумов рассказывает так: «Доход нашей семьи состоял из жалованья отца, получавшего 20-го числа каждого месяца 125 рублей, из которых 25 рублей уплачивалось за квартиру, до 10 рублей за услуги прислуги, остальное уходило на питание и покупку одежды, которой на семь душ требовалось немало, хотя кое-что переходило от старших к младшим, перешивалось и чинилось. <…> Остаток шёл на… уплату за воду, дрова, освещение, а затем позже и за учение, в которое последовательно включались члены семьи один за другим».

Оба брянских полковых священника последнего перед Первой мировой войной поколения были уроженцами северо-запада России. Священник Дорогобужского полка Григорий Иванович Шахов родился в 1875 г. в Новгородской губернии, а священник Каширского полка Петр Владимирович Разумов — в Пудожи Олонецкой губернии (Карелия), в семье священника. Отец Пётр и женат был на дочери петербургского священника Александра Лебединского, Зинаиде Александровне. Брат отца Петра, Арсений Владимирович Разумов, также был священником Тюсьбюской военноместной церкви Нюландской губернии в Финляндии.

У отца Петра и матушки Зинаиды было пять человек детей: трое мальчиков и две девочки. В Брянск священник Разумов был переведён в 1910 г. До этого он служил во Владимире, священником 9-го гренадерского Сибирского полка. Потом был направлен в Армению, оттуда — в Тамбов, священником 217-го пехотного Кромского полка. С Кромским полком отец Пётр проделал поход против японцев в 1905 г.

Дом, который снял в Брянске для своей семьи отец Пётр Разумов, находился на месте современного Дома книги на ул. Фокина. В 1910 г. улица называлась Комар ёвской, и дом, снятый отцом Петром, принадлежал благочестивым старикам Комарёвым. Разумов вспоминал, по-своему именуя улицу и квартирных хозяев: «…мы доехали до Комаровской горы, по которой поднялись вверх до дома под номером 35, тоже Комарова. <…> Наш дом, назовём его флигелем, состоял из четырёх комнат, из которых одна была довольно большой и достаточно просторной, но тёмной прихожей. К дому был пристроен по боковой северной стороне длинный коридор с парадным выходом на улицу. С другой стороны был выход на двор и пристроенную с западной стороны небольшую кухню».

Здесь семья священника Каширского полка прожила до 1918 года. Отношения в семье были самые замечательные: даже спустя десятилетия сын батюшки называл отца, мать, братьев и сестёр не иначе, как в ласкательной форме. Дети батюшки оказались способными людьми, обладали неподдельной тягой к знаниям, а позже и преподавательскими способностями.

Вероятно, отец Пётр хотел, чтобы сын продолжил его священническое служение. Как пишет Владимир Разумов: «В первые годы жизни в Брянске отец частенько брал меня как старшего сына, уже подростка, в церковь, Покровский собор (напомним, что это был храм Каширского полка). Ему подавали из полка таратайку, на которой совершался путь от дома, — сначала спускались по Комаровской горе, затем ехали по Московской улице до Арсенала, наконец, поднимались по крутой Покровской горе, если лошадь была послушной и спокойной, в противном случае более длинным путём по Петровской горе, не столь крутой, как первая.

Таким же путём после службы отправлялись домой». Отчасти по сложившимся историческим обстоятельствам, отчасти по призванию и по вполне светскому складу характера Владимир Петрович Разумов стал не священником, а учёным-лесоводом. Однако укрепил свою принадлежность к полковой семье Каширцев, женившись на сестре двух кадровых офицеров Каширского полка, Ларисе Владимировне Боголюбской. Потомки полкового священника Петра Владимировича Разумова и теперь живут в Брянске.

ВОЕННЫЕ СВЯЩЕННИКИ В БОЯХ И НЕВОЛЕ

Приказом №  35 по Брянскому гарнизону от 9 апреля 1914 г. священник Каширского полка Пётр Разумов был назначен первым в истории гарнизонным священником Брянска. Летом 1914 г., когда Дорогобужский и Каширский полки были в лагерях под Орлом, отец Пётр со всей своей многочисленной семьей отправился на родину, в Олонецкую губернию. Здесь его настигло известие об объявлении войны, вошедшей в историю под именем Первой мировой. «По приезде в Брянск отец срочно явился по начальству и тотчас же начал собираться в поход. Достав из ризницы, которая находилась в нижнем этаже Покровского собора, всё необходимое для отправления службы, паковал всё в заранее подготовленный для этого зелёный ящик. Дома он отслужил молебен, благословил всех домочадцев, попрощался и уехал воевать. Больше мы его не видели», — вспоминал сын священника.

36-я пехотная дивизия, а вместе с ней и стоявшие до того в Брянске Дорогобужский и Каширский полки, вошли в состав 13-го корпуса 2-й армии генерала от кавалерии Александра Самсонова. Вместе с 1-й армией генерала от кавалерии Павла Карловича фон Ренненкампфа Самсонову было предписано вторгнуться в Восточную Пруссию, нанести германской армии максимальный ущерб и оттянуть с Западного фронта какое-то количество частей противника, который уже намеревался захватить Париж, столицу основного союзника России. Для 2-й русской армии Восточно-Прусская операция оказалась трагичной. 13-й корпус, занявший было город Алленштейн, был вынужден отступать под давлением превосходящих сил противника. Отход корпуса прикрывали дорогобужцы и каширцы.

Последний бой Каширский полк, которым командовал георгиевский кавалер полковник Борис Коховский, принял утром 16 августа 1914 г. у Меркена, прикрывая узкий перешеек между двумя озёрами, по которому отходили части корпуса. Пропустив все части корпуса, каширцы не успели сами перейти перешеек и вступили в жестокую схватку с двумя немецкими дивизиями. Только со стороны Грислинена по каширцам били шесть немецких батарей. Служивший в штабе 2-й русской армии полковник Павел Богданович вспоминал: «К полудню положение каширцев, гонимых артиллерией с трёх сторон, стало очень тяжёлым; кадровый состав
в громадном количестве выбыл из строя, недостаток в патронах стал сказываться всё сильнее и сильнее, из рот потянулись группы в тыл… Зловещий перелом начал определяться. Коховский приказал играть и бить „атаку“, развернул знамя и с ним в руках первый бросился вперёд. Каширцы с громовым «ура“ пошли в атаку за своим командиром. В короткой, но жестокой схватке Коховский был убит в первой линии; фланги каширцев были охвачены ружейным и пулемётным огнём, в их тыл выходили густые цепи. Каширский полк кончил своё существование…» В том бою неподалеку от знамени и командира полка наверняка находился полковой священник отец Пётр Разумов.

Отец Пётр уцелел в сражении — и оказался в германском плену. Находился батюшка в офицерском лагере в замке города Целле, провинция Ганновер. В том же лагере, согласно документам Государственного архива Брянской области, содержались некоторые офицеры Каширского полка. В лагере отец Пётр и его паства устроили православный храм, просуществовавший как минимум до лета 1922 г., когда его посетил архиепископ Евлогий (Георгиевский). Надо полагать, и противник относился к отцу Петру уважительно. Но для священника Каширского полка плен закончился трагедией. Сын отца Петра пишет: «Сначала мы получали от него письма, затем их получение прекратилось, и до нас дошли вести о том, что отец Пётр Владимирович Разумов скончался от лёгочного заболевания, по всей вероятности воспаления лёгких». Таким образом, свой пастырский долг отец Пётр Разумов исполнил полностью, по слову Спасителя: «Болши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя» (Евангелие от Иоанна. Глава 15; стих 13).

Это был не единственный подвиг жертвенного служения своей пастве, который явили священники Брянского края в годы Первой мировой войны. После объявления всеобщей мобилизации 18 июля 1914 г. в Орловской губернии из кадра 36-й пехотной дивизии и запасных стали формировать 73-ю пехотную дивизию второй очереди в составе 289-го Коротоякского, 290-го Валуйского, 291-го Трубчевского и 292-го Малоархангельского пехотных полков. Два последних, между прочим, формировались в Брянске.  Священником же 289-го Коротоякского полка и одновременно благочинным 73-й пехотной дивизии стал иеромонах нашей Площанской пустыни Евтихий (Тулупов). 30 августа вновь сформированная дивизия выступила в крепость Ковно (ныне Каунас).

9 июля 1915 г. Коротоякский полк попал в германское окружение и пробивал себе путь к русским позициям. Впереди полка в епитрахили и с крестом в руках шёл, поднимая солдат в атаку, отец Евтихий. Корреспондент газеты «Новое время» писал о том бое: «Маленький, с большой седой бородой, с лицом детской доброты и веры отец Евтихий вышел с ротами из опушки леса, держа крест над головой, прошёл под ожесточённым огнём неприятельской цепи и пошёл далее. А за ним вперёд побежали другие. Пуля противника ранила батюшку в плечо. Его тут же перевязали, и он опять пошёл вперед, пока не упал навзничь…»

За свой подвиг отец Евтихий был награждён посмертно 13 сентября 1916 г. орденом Святого Георгия 4-й степени. Это был исключительный в армии случай, когда человек награждался не высочайшим приказом, а приказом протопресвитера военного и морского духовенства.

Священник Дорогобужского полка Григорий Иванович Шахов 7 июля 1916 г. вернулся в Брянск из германского плена — в годы Первой мировой обмен пленными между воюющими сторонами практиковался. До большевицкого переворота отец Григорий был благочинным 23-й пехотной запасной бригады, расквартированной в нашем городе. Не оставил и едагогических занятий: в августе 1918 г. священник Г.И. Шахов значился в опубликованном местной газетой списке кандидатов на учительские должности Брянской казённой женской гимназии. К 22 октября 1918 г. отец Григорий числился также в отделе здравоохранения Брянского уездного исполкома. В одном официальном документе того времени он пишет о себе, что обязанностей священнослужителя не исполняет. Но после двух лет советской службы отец Григорий начал служить в Успенской (Нижне-Никольской) церкви г. Брянска, в приходском училище которой был до войны законоучителем. Батюшка участвовал в работе епархиального съезда, активно боролся против обновленцев, желавших реформировать Русскую православную церковь в угоду безбожному  коммунистическому режиму, и поддерживал святейшего патриарха Тихона. Это продолжалось до захвата Успенского храма обновленцами в 1927 г.

В конце 1920-х батюшка оставил Брянск и поселился в селе Остров Высокиничского (ныне Обнинского) района Калужской области, где его арестовали чекисты. Особым совещанием коллегии ОГПУ от 23 февраля 1930 г. отец Григорий был обвинен по статье 58 пункт 10 УК РСФСР ( «контрреволюционная пропаганда и агитация») и приговорён к 3 годам ссылки в северный край. Крестный путь старого полкового священника,видимо, только начинался…

Юрий СОЛОВЬЁВ.
При подготовке статьи были использованы материалы
семейного архива Разумовых-Высоцких, фотографии
из коллекций Георгия Шмерина,
Геннадия Клюкина и самого автора.