Философию придумали мужчины. Это исторический факт. Если заглянуть в именной указатель любого вузовского учебника по «любомудрию», то в нём обнаружатся Аристотель, Аквинский, Декарт, Спиноза, Кант, Гегель, Ницше… Ну нет там женщин! За редким исключением. Оттого и кажется, что фраза «единственная в городе женщина — профессор философии» слегка попахивает костром… О том, каково это быть одной в кругу многих, «Брянской ТЕМЕ» рассказала доктор философских наук, профессор Наталья Попкова.

— Наталья Владимировна, каким был ваш путь в науку и философию в частности?

— Лично мой путь был очень и очень извилистый. В детстве мечтала стать археологом, но не прошла на вступительных экзаменах в МГУ. И поскольку мой отец Владимир Иванович Попков в течение многих лет был первым проректором БИТМа, то, естественно, фамильную традицию пришлось поддержать. Поступила в технический институт. Специальность у меня по тем временам была новая, «синтетическая». Называлась она «целевая интенсивная подготовка инженеров-исследователей» и была введена в институте на базе кафедры «Технология машиностроения», затем переместилась на кафедру «Динамика и прочность машин». Учили студентов по последнему слову проектирования техники.

— Что же в начале 90-х считалось таким последним словом?

— На заводах раньше всё считали по старинке: с помощью парочки формул. Нас же учили делать расчёты на компьютере. Мы были одним из первых поколений брянских студентов, которые использовали в процессе обучения персональный компьютер. Я помню пятидюймовые дискеты, размером с современную пластиковую коробку от компакт-диска. Помню первые ЭВМ, которые занимали целый зал! Где они теперь? На свалке?! Помню перфораторы с перфокартами. Они жутко гремели! И всё это считалось «последним словом» техники. Правда, когда мы окончили институт, оказалось, что наши знания никому не нужны. Ведь было это в 1991 году…

Несколько лет я трудилась на Брянском машиностроительном заводе. Но там ничего интересного для меня не было. Завод изо всех сил старался удержаться на плаву, и мы делали всякие глупости вроде контейнеров. О технических ноу-хау и изобретениях не могло быть и речи. Как выяснилось впоследствии, никому из нашей группы не удалось, собственно, применить полученные знания.

Три года проработала на БМЗ, а потом нас, молодых специалистов, вместо каких-либо перспектив стали сокращать. Для себя решила — лучше уйду сама. Поступила в аспирантуру на кафедру «Детали и прочность машин». Моим научным руководителем стал Борис Григорьевич Кеглин — завкафедрой ДПМ, доктор технических наук…

— Здесь-то у вас, наверное, и начался роман с философией?..

— Я отучилась положенное время в аспирантуре, стала кандидатом технических наук. На этом моя история с техникой закончилась. Во-первых, во время обучения в аспирантуре полагается сдавать кандидатский экзамен по философии. Когда я готовилась к этому экзамену, очень увлеклась наукой. Во-вторых, понимала, что в технике у меня особых перспектив нет как в смысле общероссийских достижений (тогда не до того было!), так и в смысле личностных. И вообще мне приходилось работать по технической специальности с изрядной долей усилий: всё-таки железки — это не для женщин.

В 2004 году отправилась в Москву — искать научного руководителя для диссертации по философии. К тому времени я уже подтвердила своё учёное звание — стала доцентом, написала несколько книг… А в Москву поехала потому, что в Брянске совета по философии нет, и пока не предвидится. Значит, нужно было искать в другом месте. В столице познакомилась со многими философами, много времени проводила в институте философии РАН. Моим вторым наставником стал Вадим Маркович Розин — один из известнейших философов России, доктор философских наук, профессор.

— Сложно ли было защищать докторскую диссертацию в Москве? Учитывая столичные аппетиты…

— Знаете, чем выше статус учебного заведения, тем интереснее и проще защищать диссертацию. Я защищалась в институте философии РАН, который находится в здании напротив храма Христа Спасителя. Можно сказать, в цитадели российской философии. Сразу скажу — защитилась бесплатно и также бесплатно поступала.

Год защиты докторской, 2006-й, стал для меня самым сложным и самым простым одновременно. Именитые философы оказались не особо злыми на языки. Хотя как они с докторантов умеют сбивать спесь! У нас же получилась довольно-таки интересная дискуссия.

После защиты докторской диссертации я вернулась в Брянск, сейчас работаю на кафедре «Философия, история и социология», с 2007 года — в должности профессора. В Москву выезжаю только на различные мероприятия научного характера. В целом, я вольный художник: пишу книги, преподаю, являюсь председателем Брянского философского общества.

«Терминатор» в кармане

— Коротко говоря, чем вас привлекла философия?

— Тем, что можно думать и считать это своей профессией.

— Каков круг ваших научных интересов?

— Я занимаюсь изучением философии техники, антропологией техники, философской экологией и т. д.

— Это как-то связано с вашим техническим образованием?

— Отчасти, да. В Брянске долгое время работал доктор философский наук Эдуард Семёнович Демиденко. Именно он посоветовал мне заняться философией техники. Он сказал, что моё техническое образование во всех остальных случаях будет помехой, а здесь как раз окажется достоинством. Потому что, может быть, в философии я разбираюсь меньше, чем профессионалы, но зато знаю технику. И всегда в затруднительных случаях смогу перевести разговор на неё.

— Но если не философией техники, то чем вы хотели бы заниматься?

— Антропологией. Я выполнила докторскую программу и сейчас занимаюсь антропологией техники. Уже выпустила одну книжку по этой теме, дописываю вторую. Антропология техники — это размышление о том, что даёт техника человеку, каков технический взгляд человека на мир, зачем она вообще нужна, почему животные живут без техники, а человеку она вдруг зачем-то понадобилась.

— И, действительно, зачем?

— В какой это мере связано с его индивидуальностью, общеевропейским проектом того, что человек из индивида должен стать личностью. Образно это можно описать так: человек поднимается над биологией, опираясь на технику. Поэтому техника в какой-то мере исходно враждебна природе. Не столько вовне человека,
сколько внутри него.

— Что такое философия техники?

— Это попытка понять, что делает техника с человеком и что человек должен сделать с техникой. По моей концепции, техника — это зеркало человека. И весь отражённый в зеркале негатив принадлежит самому человеку. А именно все те плохие свойства его природы, которые ранее невозможно было реализовать, т. к. не было инструментов.

— Например?

— Раньше мечтали о тотальном контроле, теперь, благодаря развитию техники, он возможен. Мобильные телефоны, Интернет, биометрические паспорта — всё это новые возможности для «слежки» за человеком.

Сейчас снимается много фильмов про зомби, возможно, через пару десятилетий и это станет реальностью. Существуют же медикаментозные средства, с помощью которых возможно управлять эмоциями масс…

— В таком случае что техника делает с человеком?

— Техника исправляет человека по своему образу и подобию. Раньше люди получали образование, профессию и с тех пор работали до пенсии. Женщины могли уходить в декрет и возвращались к своему станку. А теперь человек не знает, где он будет работать через пять лет. Экономические и технические новшества могут даже опытного, добросовестного профессионала выбросить в среду безработных. Целая отрасль промышленности может оказаться банкротом! К сожалению, человек бежит за технологиями, а не они за ним.

— Почему «к сожалению»?

— А вы представьте себе ребёнка, которого пустили к сложной технике…

— Так разве это плохо, что наша цивилизация настолько технически развита?

— В техническом смысле наша цивилизация является достаточно развитой, но в смысле человеческом, гуманистическом — развита очень плохо. Возникает дисбаланс. Если вы вспомните историю, люди вначале делали жизненный проект, а потом его реализовывали. Например, христианский проект, проект прав человека в эпоху Просвещения. То есть сначала люди выдвигали какие-то новые ценности, а уже потом меняли жизнь. Сейчас всё наоборот. Думаете, почему стали так популярны гороскопы, почему люди так легко верят в конец света? Потому что мы не думаем о том, что хотим сделать. Мы боимся, как бы с нами чего-нибудь не случилось и единственная цель — заранее об этом узнать и хоть чуть-чуть подготовиться. Отсюда и возникают парадоксы.

Парадокс №   1: человек становится всё сильнее, но он чувствует себя бессильным. Научно-техническая революция изменила технику, но психика человека осталась неизменной. Буквально за последние 20–30 лет у человека появились компьютер, Интернет, мобильный телефон… При этом потребности остались прежними. К примеру, какие сайты пользуются наибольшей популярностью в Интернете? Всё та же болтовня, те же сплетни, удовлетворение нездоровых инстинктов и т. д.

Парадокс №   2: высочайшие технологии используются для удовлетворения тех потребностей, которые, в общем-то, от обезьяньих времён недалеко ушли.

— Есть ли решение?

— Многие философы считают, что нужна гуманитарная или личностная революция, скачок в культуре, соответствующий скачку в технологии. Если это произойд ёт и человек вновь будет идти впереди техники, у нас появится шанс.

— Что может подтолкнуть человека к скачку?

— Осознание того, что мы — личности.

Возможен ли конец света?

— Наталья Владимировна, к чему может привести развитие техники? Возможен ли техногенный конец света?

— Конец света вряд ли. Просто конец существования одного из биологических видов на земле. Природа очень живуча. Два миллиарда лет назад на Земле сменилась атмосфера с азотной на кислородную. Это сделали первые растения: они стали с помощью фотосинтеза вырабатывать кислород. Для всего живущего, кроме этих растений, кислород оказался смертельным ядом. Так что у нас уже были экологические катастрофы, но не конец света. Возможно, когда мы вымрем, появится ещё кто-нибудь . Более высокоразвитый. Но мы же эгоисты, только о себе думаем…

— А какие негативные последствия развития техн осферы мы можем ощутить уже в ближайшем будущем?

— Появление новых эпидемий, развал наследственности, всё более разрушающееся здоровье человека, падение рождаемости и, прежде всего, гибель европейской цивилизации. В Европе уровень технического изменения среды очень велик. Многие люди уже сейчас не могут жить без техники и технологий (особенно медицинских). Это те же таблетки, кардиостимуляторы…

— С одной стороны, развитие техники жизненно необходимо, с другой — это бомба замедленного действия для человечества. Скажите, лично вы «за» развитие техники или «против»?

— За, но человек должен развиваться быстрее.

— Можно ли в целом отказаться от техники?

— Нет, конечно. Пещер не хватит!

Плохая привычка… Думать

— Наталья Владимировна, каково это быть единственной женщиной — профессором философии в городе?

— С коллегами я общаюсь как личность с личностью. Без гендерного оттенка.

— И всё же исторически сложилось, что философия — это «мужская» профессия…

— И что? Это на Брянщине так сложилось, что я единственная, а так вообще женщин-докторов и женщин-профессоров в Москве и в России хватает.

— Чем, на ваш взгляд, образ учёного отличается от образа философа?

— Исследования философа в принципе не могут принести никакой финансовой выгоды. Учёный может разработать какую-то новую технологию и на этом что-то заработать. Хотя бы Нобелевскую премию получить… Для философа же это невозможно. Философия — это в какой-то мере самый бескорыстный вид деятельности.

— То есть от философии не стоит ждать практического результата?

— Философия — это наука, которая, по сути и не нужна. Это интеллектуальная роскошь! Но, если взглянуть с другой стороны, философ — это человек, который умеет думать и додумывать мысль до конца. Человек, способный расшифровать всевозможные рекламные штампы, политические технологии. Поэтому, может быть, философы не особенно нужны… Посмотрите историю: в каждом государстве есть философы-изгнанники, философы-мученики. Это потому, что они никогда не останавливаются перед банальностями и доводят мысли до конца. Правда, результат от этого в практическом понимании отсутствует.

Честно говоря, когда человек думает мало, ему легче жить. Ведь недаром же говорят, что миром правят троечники. Это так. И, наоборот, если человек привык думать, его от этого не отучишь.

— Какой человек может стать философом?

— Человек, с «плохой» привычкой — думать. Во всех областях эта привычка плохая, а в философии хорошая.

— Как вы оцените положение философии (и философов) в современной России?

— Отдельные философы находятся на хорошем уровне. Но это надо на свой страх и риск публиковаться, пробиваться. Например, публикуя книги по философии, на гонорар рассчитывать не стоит: бестселлерами они не станут. Философы живут преподаванием. Причём зачастую сразу в нескольких местах, и, конечно, для философских измышлений это не очень хорошо. Но мы пишем книги… И это действительно любимое дело. Любовь — это прежде всего бескорыстие, и мы любим философию бескорыстно!

— В чём отличие современной российской философской мысли от западной?

— Российский мыслитель, философствуя, решает прежде всего какую-то свою внутреннюю задачу и только часть этого решения озвучивает. В этом смысле зарубежные философы профессионалы. Они связывают слова, но к их личному мировоззрению это, как правило, отношения не имеет. Они дают рассуждение, показывают пути решения проблемы, и всё. Русский философ так жить не может. У него обязательно есть представление о смысле жизни, пути России и так далее. Поэтому иногда философами называют поэтов и писателей: Толстого, Достоевского, Тютчева…

На мой взгляд, в этом и заключается главный недостаток русской философии. Мне кажется, что философия должна идти к общезначимым темам, должна дать человеку максимально объективное решение волнующих его проблем.

— Как философия изменила лично вашу жизнь?

— Она дала мне профессию, которая мне нравится.

— Наталья Владимировна, а как вы думаете, склонность к науке — это биология, генетика или воспитание?

— Про биологию с генетикой не говорю, а вот воспитание… Если человек с детства живёт среди техники, мыслей и формул, он это как губка всё в себя впитывает. В интеллектуальной атмосфере, в которой росла я, ничего другого не могло получиться! Знаете, ведь моя детская кроватка стояла как раз возле книжных полок, а когда к отцу приходили коллеги из института, я садилась к нему на колени и слушала научные споры, пусть даже ещё ничего не понимая.

— Вы являетесь председателем Брянского философского общества, где обычные люди (в том числе, например, студенты и пенсионеры) обсуждают глобальные проблемы современности, размышляют над вечными философскими вопросами… А вообще стоит ли популяризировать философию?

— До определённого предела: до того, пока остаётся разница между философствованиями и обычными кухонными разговорами.

Александра САВЕЛЬКИНА.
Фото Геннадия САМОХВАЛОВА
и из архива Натальи ПОПКОВОЙ.