Наследники Красного Рога

Осенью 1875 года в 57 километрах от Брянска, в своём имении Красный Рог, умирал в окружении родных и близких людей пятидесятивосьмилетний поэт граф Алексей Константинович Толстой.

Смерть поэта

Граф умирал тяжело. Его дыхательные органы были окончательно расстроены, несмотря на недавнее лечение в Карлсбаде. Граф страдал эмфиземой, астмой, склерозом артерий…

От приступов удушья и головной боли граф спасался лишь тогда, когда опускался на колени или делал себе инъекцию морфия. В последний месяц жизни у больного стали отекать ноги, над чем он, по старинной своей склонности к иронии, даже подшучивал.

Роковые знаки, однако, виделись умирающему повсюду. Вот в сад залетел глухарь. «Это моя птица,— заметил граф молодому родственнику своей жены, князю Д. Н. Цертелеву,— это за мною!» В один из вечеров, когда гости Красного Рога собрались в гостиной послушать чтение модного в ту пору литератора, граф за стеклянной дверью в сад увидал странную фигуру в белом. Позже граф говорил жене: «Знаешь, Сонюшка, приходила ко мне покойница мама, хотела увести за собой; я даже руку отдёрнул…»

Без сомнения, окружавшие графа люди всем сердцем переживали его страдания и ожидаемый уход. Всякий, кто так или иначе соприкасался с Алексеем Константиновичем Толстым, сохранял в душе до конца своих дней самые светлые впечатления, замечательно выраженные в конце XIX века князем Александром Васильевичем Мещерским, московским губернским предводителем дворянства: «… подобной ясной и светлой души, такого отзывчивого и нежного сердца, такого вечно-присущего в человеке высокого нравственного идеала я в жизни ни у кого не видал. Теперь, как его уже нет в живых, можно сказать, что из всех наших поэтов, он, как человек, т. е. как существо несовершенное, едва ли не ближе всех подходил к тому идеалу человека, который каждый читатель желает видеть в поэте, когда он находится под впечатлением какого-нибудь из его произведений».

28 сентября наступила роковая развязка. Вскоре тело графа упокоилось в специально выстроенном у стен краснорогской Успенской церкви склепе. Через 17 лет в том же склепе похоронили тело жены А. К. Толстого, графини Софии Андреевны, не менее трёх месяцев дожидавшееся в Португалии отправки в Красный Рог. В 1900 году склеп «от греха» замуровали по приказу тогдашнего владельца имения, двоюродного брата А. К. Толстого, Николая Михайловича Буды-Жемчужникова…

Красный Рог после Толстого

Несмотря на довольно приличное количество исследований, посвящённых жизни и творчеству графа Алексея Константиновича Толстого, остаётся немало недоговорённостей и прямо белых пятен в сюжетах, связанных с этим замечательным человеком и поэтом. К подобным сюжетам с полным правом можно отнести судьбу брянского имения поэта, села Красный Рог, в первые два десятилетия ХХ века.

Было, например, известно, что Красный Рог и другие толстовские имения вслед за вдовой поэта унаследовал его двоюродный брат, Николай Михайлович Буда-Жемчужников (1824–1909), человек нелюдимый и эксцентричный. Однако нелюдим и эксцентрик был блестяще образованным человеком (очень ценимым двоюродным братом-поэтом), полиглотом, знавшим европейские и восточные языки, тонким знатоком и стражем фамильной чести, геральдистом, эффективным и рачительным хозяином, наладившим, к неудовольствию местных крестьян, образцовое лесное хозяйство.

Николай Буда-Жемчужников дружил с И. С. Тургеневым, Т. Г. Шевченко, встречался с А. И. Герценом, подолгу жил в Англии. Человеком он был весьма гуманным и в 1859 г. значительно улучшил положение подчинённых ему по службе казённых рабочих Московской университетской типографии. Современники восприняли эти действия Жемчужникова ни больше ни меньше как преддверие освобождения крепостных крестьян по всей России.

В середине 2000-х брянская исследовательница Валерия Даниловна Захарова составила полный перечень наследников: «А. К. Толстой… завещал свои имения… двоюродному брату Н. М. Жемчужникову, а при его бездетности другому брату — Александру Жемчужникову и его сыновьям по старшинству. Александр умер в 1896 г., и наследником стал его сын Михаил Александрович. М. А. Жемчужников приехал в Красный Рог из имения жены Ольги Аркадьевны Воронцовой-Вельяминовой Бортники Бобруйского уезда Минской губернии с четырьмя детьми: Юрием, Алексеем, Ольгой и Ириной». Переезд состоялся, очевидно, в 1909 г., после смерти Н. М. Буды-Жемчужникова.

Из рассказов краснорогских старожилов стало также известно, что последний законный владелец Красного Рога, Юрий Михайлович Буда-Жемчужников сражался на фронтах Первой мировой. В ноябре 1917 года после первого погрома усадьбы он вывез мать и сестёр «в Прибалтику, где в Риге у них имелся галантерейный магазин. Якобы во время оккупации в 1941 г. он появился в селе в форме немецкого офицера».

После этих слов мне показалось, что воспоминания старожилов приобретают форму нелепого сказа… Между тем, если владельцы Красного Рога оказались в годы Гражданской войны на территории, неподконтрольной большевикам, а позже на Западе, они должны были оставить след в белой и эмигрантской печати. С такой установкой я приступил пять лет назад к исследованиям, и они принесли результаты.

В 2007 г. я сделал доклад о судьбе наследников Красного Рога в ХХ веке, а также опубликовал результаты исследования в печати и Интернете, но продолжал собирать сведения о Жемчужниковых. В прошлом году через Интернет меня отыскал инженер-физик из Екатеринбурга Александр Николаевич Рябинин, чья бабушка, Анна Михайловна Терехова, квалифицированная сестра милосердия, ухаживала в Красном Роге за обезноженным болезнью Михаилом Александровичем Будой-Жемчужниковым. В семье Рябининых сохранилось некоторое количество фотографий последних владельцев Красного Рога. Но о самом неожиданном в этом общении поговорим чуть позже…

Интерес моего екатеринбургского корреспондента заставил меня действовать активнее. В дополнение к собранным за эти годы материалам, я, благодаря отзывчивости петербургских историков Алексея Юрьевича Емелина и Ильи Васильевича Попова, стал обладателем подробных сведений о флотской службе М. А. Жемчужникова.

Но оставалось последнее — отыскать прямых потомков Буды-Жемчужникова и задать им вопросы, ответить на которые письменные источники не могли. В конце концов, мне стало известно, что в Оксфорде живёт сын младшей дочери М. А. Буды-Жемчужникова, Михаил Алексеевич Бельгард. И здесь при посредничестве человека также необыкновенно отзывчивого, доктора философии Оксфордского университета Екатерины Николаевны Андреевой, чей отец, Николай Ефремович Андреев, известный в русском зарубежье историк и литературовед, посвятил в 1970-х две газетные статьи женщинам из интересующей меня семьи, я задал эти свои вопросы Михаилу Алексеевичу Бельгарду. Он ответил.

И вот что в результате общения со всеми этими людьми, которым я хотел бы выразить самую искреннюю и глубокую благодарность, можно сказать теперь о последних владельцах Красного Рога.

Моряк старинной фамилии

Итак, предпоследний владелец Красного Рога, Михаил Александрович Жемчужников родился в 1865 году. 29 сентября 1886 года Михаил Жемчужников, окончивший Морское училище, был произведён в мичманы, то есть стал офицером, и уже 30 сентября зачислен в 1-й Черноморский флотский экипаж. Таким образом, вся его дальнейшая, не очень, правда, долгая морская служба прошла на Чёрном море. С 1887 по 1891 г. мичман Жемчужников служил на канонерской лодке «Кубанец».

Ещё в годы учёбы Михаил Жемчужников увлекался литературой, писал, по словам его однокашника, «недурные стихи». Еженедельно по воскресеньям вместе с товарищами по Морскому училищу, среди которых был прославившийся в 1905 году Пётр Шмидт, издавал самодеятельный журнал «Ундина». Позже Михаил Жемчужников как минимум дважды выпускал свои поэтические сборники. Печатались его стихи и в солидном общественно-литературном журнале «Русская мысль». Кроме поэтических опытов Михаил Жемчужников занимался, правда любительски, живописью, изучал историю своей семьи, в том числе биографию графа А. К. Толстого. С 1905 года состоял действительным членом Московского историко-генеалогического общества.

Между тем у молодого офицера начинало портиться здоровье — уже зиму 1888-го ему пришлось провести у родителей из-за болезни. Позже, в начале ХХ века, Михаил Александрович потерял возможность ходить. Видимо, состояние здоровья стало причиной того, что Михаил Жемчужников осенью 1891 года был уволен в запас флота, а с зимы1905 года считался окончательно уволенным «с правом ношения мундира».

Осенью 1894 года Михаил Александрович Жемчужников женился на Ольге Аркадиевне Воронцовой-Вельяминовой. С 1896-го он служил по Министерству внутренних дел в чине титулярного советника — исполнял в Могилёвской губернии выборную должность Сенненского уездного предводителя дворянства, с 1897-го был почётным мировым судьёй в Оршанском округе.

От Николая Михайловича Буды-Жемчужникова М. А. Жемчужников получил не только Красный Рог, но, прямо сказать, исключительное наследство: ему досталось 14 557 десятин 2 389 саженей земли, не считая крестьянских наделов. Недаром старший Буда-Жемчужников считался крупнейшим землевладельцем Черниговской губернии. Вместе с имением были получены новый родовой герб и приставка к фамилии старшего в семье — Буда.

В. Д. Захарова рассказывает: «Новый хозяин усадьбы, М. А. Жемчужников… был добрым и с крестьянами обращался хорошо. Построил новую школу, был попечителем её, устраивал для детей ёлку, а учителям подарил дом с квартирами. Взаимоотношения крестьян с помещиком обострились после того, как он начал охранять свои угодья от порубок крестьянами и <от потрав крестьянским скотом>. В 1913 г. он построил в усадьбе урядницкую избу, где жили сначала урядник, а после него — чеченец Ардаган, охранявший угодья».

Интересно, что по воспоминаниям младшей дочери М. А. Буды-Жемчужникова, Ирины Михайловны, пересказанным мне её сыном, Михаилом Алексеевичем Бельгардом, главным богатством семьи считался вовсе не лес, как можно было бы подумать, а породистые лошади, коровы и собаки: у Ирины Михайловны была в Красном Роге 21 шотландская овчарка — колли, а М. А. Буда-Жемчужников выращивал породистых арабских лошадей.

Пожалуй, следует подчеркнуть, что и активным строительством в Краснорогском имении и упорядочиванием хозяйственных дел, животноводством и сбережением леса, благотворительностью, искусствами и историей занимался человек, передвигавшийся в инвалидной коляске! Конечно же, в делах М. А. Буде-Жемчужникову помогала супруга, Ольга Аркадиевна.

Михаил Александрович Буда-Жемчужников умер 11 июля 1914 года в Красном Роге. Могила его, надгробие которой уничтожили революционные краснорогские мужички после 1917-го, а восстановили лет шесть назад, находится поблизости от склепа графа и графини Толстых на погосте краснорогской Свято-Успенской церкви

Последний хозяин Красного Рога

По наследству Красный Рог, прочие имения, а также приставка Буда к фамилии достались старшему сыну Михаила Александровича Буды-Жемчужникова, Георгию, или, как его называли все в Красном Роге, Юрию — молодому человеку лет, наверное, девятнадцати. Между тем вскоре после смерти М. А. Буды-Жемчужникова разразилась Первая мировая война.

К осени 1916 г. мы находим Г. М. Буду-Жемчужникова в чине корнета Лейб-гвардии конного полка. С середины 1916 года боевой путь Лейб-гвардии конного полка выглядит так: июль 1916 г.— активное участие в Ковельской, август — октябрь — Владимиро-Волынской операциях. С декабря 1916 по февраль 1917 года — пребывание в резерве на станции Клевань. В марте — августе 1917-го полк нёс охрану железных дорог в районе станций Ровно и Сарны. 28 июля 1917 года Лейб-гвардии конный полк переименован в Конный полк (Конную гвардию).

В августе 1917 г. уже поручик Г. М. Буда-Жемчужников временно командовал 3-м эскадроном Конной гвардии. Однако в конце месяца молодого офицера, схватившегося врукопашную с представителями «революционной общественности», командованию пришлось отправить в тыл. А к декабрю 1917 г. 2-й дивизион Конной гвардии, в который входил и жемчужниковский 3-й эскадрон, просто разъехался по домам.

Между тем, несмотря на крушение дисциплины, следовало спасти полковой штандарт, как залог будущего возрождения части. И здесь поручик Г. М. Буда-Жемчужников готовился сыграть определённую роль, но помешали ему, надо полагать, серьёзные семейные обстоятельства. В конце ноября 1917 г. Жемчужников вместе с поручиком Дмитрием Тучковым 2-м готовился выкрасть полковую святыню из революционных рук. Но тут Буде-Жемчужникову пришлось спешно уехать в Киев, и Тучков действовал в одиночку. Позже друзья-офицеры встретились в Киеве. Вероятно, спешный отъезд Буды-Жемчужникова был связан с известиями о нападении на его мать и сестёр в имении Красный Рог.

Вот что записал по горячим следам об этом нападении учитель Краснорогской школы и зять местного священника Иван Михайлович Пузанов (1866–1944): «Вечером 12 ноября 1917 года к управляющему имением в квартиру, где находилась и экономическая… контора (экономией в Малороссии назывались имения.— Прим. автора), явилась банда из восьми человек, якобы вооружённых солдат, взяли из несгораемого шкафа экономические деньги и дорогие вещи управляющего, после чего приказали управляющему провести их в дом вдовы Жемчужниковой, где, угрожая наганом, заставили Ольгу Аркадиевну выдать им деньги и дорогие вещи, получив которые, солдаты загнали управляющего и вдову Жемчужникову, двух её дочерей, гувернантку и горничную в подвал, находившийся под домом, замкнув подвал, после чего банда удалилась. Лишь утром всех заключённых в подвале собственного дома выпустил на свободу кучер Иосиф Трушкин».

В.Д. Захарова сообщает, что в ответ на отправленную тотчас телеграмму о нападении в Красный Рог «примчался» — надо полагать, из Киева — Г. М. Буда-Жемчужников. «В связи с происшествием» революционная тройка выдала ему «разрешение на выезд семьи». Георгий Михайлович сдал «революционерам» ключ от родного дома и попросил «сохранить усадьбу как государственный памятник известного писателя».

А вот что вспоминала о своём исходе из Красного Рога Ирина Михайловна Бельгард, урождённая Жемчужникова: когда они покидали Красный Рог, Ольга Аркадиевна Жемчужникова вела переговоры с местными мужиками, чтобы ей и детям оставили хотя бы ножи, вилки и ложки, чтобы было чем есть. Но в итоге Жемчужниковых «обокрали, и у них не осталось никаких драгоценностей». Семья Жемчужниковых ушла со стадом коров, которое пришлось гнать через Польшу и Германию. Постепенно обувь на ногах развалилась, и пришлось идти босиком. Ирина Михайловна Бельгард-Жемчужникова рассказывала сыну, что кожа на её ступнях постепенно отвердела и ноги перестали болеть. Позже с таким трудом сбережённое стадо пришлось продать, чтобы выкупить старшего сына Юрия, который попал в плен к большевикам…

Уже к ноябрю 1918 г. штабс-ротмистр Буда-Жемчужников значился младшим офицером сражавшегося против большевиков в предгорьях Кавказа 2-го Черкесского конного полка.

Среди офицеров Черкесского полка встречаем знакомую нам уже фамилию конно-гвардейца Тучкова 2-го… С декабря 1918 г. в белых войсках на юге России стали возрождаться кадровые части Императорской Русской Армии. В январе 1919-го объединились конногвардейцы. Г. М. Буда-Жемчужников в марте 1919-го командовал запасным эскадроном Лейб-гвардии конного полка.

Летом 1919-го 3-й отдельный корпус Добровольческой армии выступил с территории Крыма — и ударил по красным. Мгновенно 4-тысячный корпус вырос по численности вдвое.

30 августа 1919 г. белые вошли в Киев. Конногвардейцы и их соратники из других полков разместились тогда в киевской гостинице «Метрополь». Сюда к Жемчужникову с просьбой о записи в полк явился бежавший из Москвы 17-летний юноша Николай Владимирович Волков-Муромцев. На исходе своих лет Волков-Муромцев опубликовал воспоминания, где не раз говорит о хозяине Красного Рога.

И вот мы узнаём, что товарищи называли Георгия Михайловича «Жожо», что в боях Жемчужников пулям не кланялся, был ранен. Узнаём также, как Георгий Михайлович относился к соседям-крестьянам, лишившим его дома, имущества, ведь 24 апреля 1918 года местные мужики разграбили господский дом в Красном Роге, сожгли несколько зданий на территории усадьбы. Жаждал ли мести? Н. В. Волков-Муромцев на сей счёт писал: «Я не знал ни одного помещика, который думал о возвращении своих поместий. Некоторые говорили: „Ну, если вернут, вернут, это от крестьян зависит“. Появилась какая-то новая философия, построенная на возрождённой Церкви и на традициях русских военных сил и истории».

Правду сказать, о какой мести можно было думать, когда в какой-то момент чуть ли не единственным источником пополнения Белой армии стали пленные красноармейцы?

Жемчужников доверял им и не ошибался. Вот что пишет Н. В. Волков-Муромцев: «Когда сдавались красные части, коммунистов там уже не было, их расстреливали сами сдающиеся. У меня в эскадроне был рабочий с Обуховского завода. Он не скрывал, что в 1918 году был красногвардейцем. При переходе к нам он откровенно сказал Жемчужникову, что был коммунистом, но разочаровался и хочет служить в Белой армии. Жемчужников его принял, и он попал в мой взвод. Он был одним из лучших солдат в полку и, к несчастью, был убит годом позднее». Н. В. Волков-Муромцев приоткрыл и секрет того, почему бывшие красноармейцы привязывались к таким офицерам, как Г. М. Буда-Жемчужников: «Дисциплина была строгая, но жизнь дружная. <…> Офицеры были настоящие, знали, что делали, смотрели за своими солдатами. Не любили потерь…»

Эта солдатская любовь стала причиной инцидента, произошедшего в марте 1920-го при эвакуации белых из Новороссийска и известного как «бунт Жемчужникова». Н. В. Волков-Муромцев вспоминает: «Из Новороссийска я вернулся в станицу Крымскую. Тут произошёл один неприятный случай. Остатки нашей дивизии были частью в Тукельской, частью в Крымской. Генерал Барбович, который отчего-то  ненавидел гвардию, будто бы послал вестового в Крымскую с приказом к Жемчужникову. Вестовой там не появился. Барбович, пришедший с остальной дивизией в Крымскую, обвинил Жемчужникова в невыполнении приказа, арестовал его и отдал под военный суд. Ночью более половины эскадрона, который боготворил Жемчужникова, схватили его из-под ареста и ушли с ним в горы. Наутро Барбович, услышав об этом, построил оставшихся и разнёс их на все четыре стороны, обвинив нас в мятеже…»

Между тем, когда 15 сентября 1920 г. поредевший в боях Конногвардейский эскадрон прибыл в Севастополь, среди офицеров эскадрона был и ротмистр Буда-Жемчужников. На сделанной, вероятно, тогда же в Севастополе фотографии Буда-Жемчужников находится среди командиров конногвардейского конвоя главнокомандующего Русской Армией генерал-лейтенанта барона Петра Николаевича Врангеля.

В начале ноября 1920 г. 72 конногвардейца были эвакуированы из Крыма в Константинополь на транспорте «Рион». Их ожидала служба по охране русского посольства в Константинополе и русского госпиталя святого Николая. Ротмистры Г. М. Буда-Жемчужников и граф Г. Стенбок с одиннадцатью конногвардейцами были направлены охранять русское консульство.

1 июня 1921 г. Конногвардейский эскадрон под командованием ротмистра Г. М. Буды-Жемчужникова на пароходе «Решид-Паша» прибыл в Салоники, откуда 20 июня перешёл в Македонию, где три месяца разбирал оставшиеся после Первой мировой проволочные заграждения. В 1923 г. конногвардейцы окончательно перешли «на положение беженцев-эмигрантов». Правда, 25 марта 1923 г. эскадрон Конной гвардии успел отметить в Югославии полковой праздник, среди участников которого был ротмистр Буда-Жемчужников. После этого мрак покрывает судьбу последнего владельца Красного Рога, но судьба эта совершила, по всей вероятности, очередной крутой поворот, поскольку Буда-Жемчужников умер в 1929 году в… Багдаде. Племянник Георгия Михайловича, Михаил Алексеевич Бельгард, считает, что Буда-Жемчужников работал в багдадском филиале одного из английских банков.

Г. М. Буда-Жемчужников был женат на Татьяне Шевцовой. Их единственный сын, Георгий Георгиевич Буда-Жемчужников, десятилетний мальчик, умер 9 мая 1935 г. от аппендицита в Лондоне, где и похоронен. Так пресеклась эта линия наследников Красного Рога.

Татьяна Шевцова-Буда жила в Нью-Йорке и умерла примерно в 1983 году.

Сказанное означает, что в воспоминания старожилов Красного Рога вкралась ошибка — Георгий Михайлович Буда-Жемчужников не мог в 1941–42-м гг. в немецкой форме оказаться в Красном Роге, поскольку к тому времени был мёртв уже 12 лет. Приезжий не мог быть и его сыном. Но кто же тогда навестил имение?..

Алексей Михайлович, последний Буда-Жемчужников

Надо полагать, что после смерти сына и наследника Георгия Михайловича Буды-Жемчужникова Георгия в1935 г. право на двойную фамилию и краснорогские владения получил младший брат Георгия Михайловича, Алексей.

В эмиграции Алексей Михайлович Буда-Жемчужников жил в Берлине. Известно об этом представителе семьи крайне немного. Так вышло, что знаменитый филолог-германист, писатель и диссидент Лев Зиновьевич Копелев (1912–1997) в октябре 1946 г. оказался, обвинённый по политической статье, в камере московской Бутырской тюрьмы, где встретил Алексея Буду-Жемчужникова. «… Правнук (на самом деле внук.— Прим. автора) известного писателя, «соавтора» Козьмы Пруткова. Бывший юнкер, бывший деникинец и врангелевец, потом эмигрант. Арестовали его в 1946 году в Западном Берлине»,— так говорит о Буде-Жемчужникове Л. З. Копелев.

Со слов самого Жемчужникова Копелев сообщает, что в промежутке между мировыми войнами наш герой «был совладельцем фирмы, изготовляющей парафиновые мумии для школ и, естественно, научных музеев». Что касается внешних особенностей Буды-Жемчужникова, то Копелев воспроизводит своеобразную аристократическую картавость его речи и столь же своеобразное чувство юмора… То, что Жемчужников резко контрастировал с советскими людьми, видно и из такого замечания его сотоварища по воркутинским лагерям: «Издевательски–интеллигентный Буда-Жемчужников…»

Можно было бы предположить, что берлинский житель Алексей Буда-Жемчужников в том или ином качестве сотрудничал с силовыми структурами Третьего Рейха и мог добраться вместе с оккупантами до Красного Рога. Однако племянник Алексея Михайловича, Михаил Алексеевич Бельгард, такие предположения отверг: «Это, кажется, неточно. Он провёл войну в Германии». Таким образом, появление наследника Красного Рога в этом селе вместе с немцами остаётся или загадкой, или выдумкой доморощенных краеведов.

После войны Буда-Жемчужников оставался в Берлине, в американской зоне оккупации, откуда его в 1945 году похитили сотрудники советских карательных органов. В октябре 1946 года Буда-Жемчужников был старостой 106-й камеры московской Бутырской тюрьмы, а к 1953 году находился в так называемом Минлаге (Минеральном лагере) на Инте, район Воркуты.

Михаил Алексеевич Бельгард так рассказывает о судьбе своего дяди, Алексея Буды-Жемчужникова: «В конце-концов семейство получило немецкое гражданство для него, и его освободили. Он тогда был стар и почти совсем слепой, и он был в ссылке недалеко от Москвы. Бывшие зэки за ним ухаживали. Освобождение после всех испытаний было слишком большим шоком для него, и он скоро умер. Он похоронен недалеко от Москвы». Что касается возраста, то к моменту смерти (это был, скорее всего, 1955 или 1956 годы) Буде-Жемчужникову не было и шестидесяти лет…

У Алексея Михайловича Буды-Жемчужникова была жена Надежда и дочь Кира. Кира умерла, вероятно, от дифтерита 14 октября 1943 года, похоронена в Заальфельде, Германия.

Жена Алексея Буды-Жемчужникова скончалась примерно в 1955 году — почти одновременно с мужем.

Долгий материнский век

О женской линии семьи Буда-Жемчужниковых до нас дошли более внятные сведения, нежели о мужчинах рода. Причиной тому послужило близкое и долгое знакомство младшей дочери Михаила Александровича и Ольги Аркадиевны Буда-Жемчужниковых, Ирины Михайловны (в замужестве Бельгард), с историком Николаем Ефремовичем Андреевым (1908–1982). Н. Е. Андреев дважды посвящал статьи семейным событиям родов Жемчужниковых и Бельгардов и сообщил немало интересного о последних законных владельцах Красного Рога.

Итак, 8 марта 1974 года в Мюнхене Ольга Аркадиевна Буда-Жемчужникова, приехавшая в 1909 году в Красный Рог с мужем и четырьмя детьми, запертая в подвал краснорогского дома солдатами-грабителями в ноябре 1917-го, пережившая мужа, обоих сыновей, двоих внуков отметила своё столетие. Из статьи Н. Е. Андреева «Редкий юбилей», напечатанной в парижской газете «Русская мысль», мы узнаём, что столетие Ольги Аркадиевны, забытой на родине, где краснорогские крестьяне разорили и затоптали могилу её мужа, стало событием для баварского Мюнхена. Ольга Аркадиевна жила здесь у старшей дочери, Ольги Михайловны, баронессы Буксгевден: «… туда приехали представители мюнхенского муниципалитета поздравить юбиляршу, привезя розы и шампанское, и туда же посыпались телеграммы и письма с приветствиями. А в воскресенье 10 марта юбилярша причастилась в русской православной церкви на Верникштрассе, был отслужен отцом Сергием Матвеевым молебен с многолетием, а затем рядом, в помещении русской школы, юбилярша предложила угощение прихожанам (муниципальное шампанское и пирожки „по собственному рецепту“)». Что ещё, кроме долгого века и революционных лишений, вместила жизнь этой русской женщины?

Ольга Аркадиевна Буда-Жемчужникова, в девичестве Воронцова-Вельяминова, родилась в 1874 году. Её отец был предводителем дворянства Минской губернии. Мать Ольги Аркадиевны, урождённая М. П. Голохвастова, дочь костромского губернатора.

У семьи Воронцовых-Вельяминовых были свои — и какие! — литературные связи. Брат Ольги Аркадиевны, Павел Аркадиевич Воронцов-Вельяминов (1854–1920), был женат на внучке самого Александра Сергеевича Пушкина, Наталии Александровне.

Ольга Аркадиевна — выпускница Екатерининского института в Санкт-Петербурге, в котором когда-то  училась и супруга графа Алексея Константиновича Толстого, София Андреевна, урождённая Бахметева.

В Красном Роге Ольга Аркадиевна, по воспоминаниям её младшей дочери Ирины Михайловны Бельгард, «вела хозяйство и у неё были отличные отношения со всеми в имении».

Добрую память оставила о себе Ольга Аркадиевна и в белорусских Бортниках, где, по словам современного краеведа, она сыграла «большую роль для развития образования».

После отъезда в эмиграцию жизнь Ольги Аркадиевны вовсе не была безоблачной: приходилось терпеть лишения, браться за любую работу. Хозяйка Красного Рога, наследница двух древнейших русских дворянских фамилий побывала и кухаркой, и много ещё кем в том же роде.

Главной чертой характера О. А. Буды-Жемчужниковой была, по наблюдению Николая Ефремовича Андреева и по словам внука Ольги Аркадиевны, Михаила Алексеевича Бельгарда, стойкая, незамутнённая религиозность в православном духе. В этой связи Ольга Аркадиевна общалась с выдающимися деятелями русского зарубежного православия. В годы Второй мировой войны Ольга Аркадиевна жила в Берлине, где оставалась какое-то время и после прихода красных. Именно в военном Берлине, где в годы войны официально действовала русская православная митрополия и несколько русских приходов, последняя владелица Красного Рога немало потрудилась на благо Русской православной церкви.

Подобные взгляды и образ жизни определили и положение Ольги Аркадиевны в русской эмигрантской общине уже послевоенного Мюнхена: «Её безграничная вера, её полное беззлобие, её душевная внимательность и мягкость в отношении к окружающим и их проблемам, даже чувство тонкого юмора, ей свойственное, и готовность немедленно помочь любому сделали её „всеобщей бабушкой“ не только для её внуков, правнуков и праправнуков, но и для многочисленных её друзей». И в сто лет Ольга Аркадиевна «сохранила ясную голову, отчётливую память и живое внимание ко всему на свете…»

Однако даже в столь почтенном возрасте испытания для О.А. Жемчужниковой не прекратились: 7 июля 1974 года скоропостижно скончалась её младшая (семидесятилетняя) дочь, Ирина Михайловна Бельгард, только что приехавшая в Мюнхен из Англии, чтобы провести по обыкновению лето и часть осени с матерью. Газетный некролог был составлен всё тем же Н.Е Андреевым, который по столь, увы, скорбному поводу вновь сообщил множество интереснейших фактов из жизни ещё одной обитательницы Краснорогской усадьбы.

Сама же Ольга Аркадиевна Буда-Жемчужникова скончалась в возрасте 104 лет и похоронена в 1978 году в Мюнхене рядом с дочерьми Ольгой и Ириной.

Одиссея сестёр Жемчужниковых

В первых строках некролога Ирины Михайловны Бельгард Н. Е. Андреев говорит и о Красном Роге, и о фамильной черте характера всех, наверное, владельцев имения — о любви к природе, ко всему живому: Ирина Михайловна Бельгард, урождённая Жемчужникова, «выросшая в привольи имения Красный Рог в Черниговской губернии, унаследованного её отцом… и великая всегда „собачница“…»

Рождённая 23 сентября 1903 г., в четырнадцатилетнем возрасте Ирина Михайловна вместе с семьёй пешком покинула навсегда Красный Рог после первого разграбления усадьбы дезертирами. Спустя годы в Германии И. М. Жемчужникова вышла замуж за молодого аристократа Алексея Алексеевича Бельгарда, принадлежавшего к русской дворянской семье, основанной в свою очередь французскими эмигрантами-роялистами на рубеже XVIII–XIX веков. «… Нашла свою „судьбу“, выйдя замуж за человека острых политических интересов»,— как выразился Н. Е. Андреев. С этого момента Ирина Михайловна жила одной жизнью с семьёй мужа, и мы должны подробнее описать и жизнь эту, и семью.

Алексей Алексеевич Бельгард родился в 1898 году в семье сенатора и тайного советника Алексея Валериановича Бельгарда (1861–1942). В 1917 г. закончил Пажеский Его Величества корпус и был выпущен прапорщиком Лейб-гвардии в конную артиллерию и отправился на фронт. В 1919 году — поручик, сражался с красными в Прибалтике, в рядах отряда полковника Вырголича.

Отец Алексея Алексеевича, Алексей Валерианович,— лицо заметное в истории дореволюционной России. В 1902–1905 гг. он был эстляндским губернатором, оставил о себе добрую память, что позднее сыграло важную роль в жизни семьи Бельгардов. С 1905-го А. В. Бельгард руководил Главным управлением по делам печати, начальником которого оставался до 1912 г. Состоял членом Государственного Совета, с 1909 г. гофмейстер Высочайшего двора, с 1912-го — сенатор.

В апреле-мае 1919 г. А. В. Бельгард оказался в Берлине, где принялся деятельно помогать формированию русских антибольшевицких частей и даже вошёл в политический совет при Западной армии Бермонт-Авалова. Убеждённые монархисты по своим политическим взглядам, отец и сын Бельгарды в итоге примкнули к так называемым легитимистам, поддерживавшим местоблюстителя русского престола великого князя Кирилла Владимировича. Алексей Валерианович Бельгард был официальным представителем великого князя в Берлине.

Свою жизнь сенатор Бельгард описал в талантливых воспоминаниях. Самое непосредственное участие в написании, сбережении и частичной публикации этих мемуаров сыграла Ирина Михайловна Жемчужникова-Бельгард, а по её просьбе ещё и Николай Ефремович Андреев. Эта история удивительным образом закончилась лишь в 2009 году, когда дочь Николая Ефремовича Андреева опубликовала в Москве полный текст воспоминаний Алексея Валериановича Бельгарда.

Но вернёмся к Ирине Михайловне Бельгард. О её человеческих качествах и великолепных способностях писали следующее: она « (вне зависимости от рода занятий в эмиграции — от подёнщицы-уборщицы, швеи, квартирной хозяйки и до ответственного поста в министерстве) была в самом положительном смысле понятия светской женщиной, всегда со вкусом одетой, говорившей на всех главных европейских языках, элегантной в своей естественной простоте и оказывающейся неизменно «своей» в любой обстановке и в любом обществе, бывшей исключительно гостеприимной хозяйкой и чудесным, добрым другом, правдивым и всегда доброжелательным».

В начале 1930-х семья Бельгардов жила в Германии. Алексей Алексеевич, муж Ирины Михайловны, обладавший «филологическими талантами», несколько лет служил в американском консульстве в Берлине. После прихода Гитлера к власти положение семьи пошатнулось: в 1934 г. сенатор А. В. Бельгард пытался защитить от конфискации нацистами фонды русско-еврейского общества в Берлине. В ответ власти Рейха предложили сенатору и его сыну покинуть Германию. Но ехать было некуда: русским эмигрантам ни одна страна не желала дать визы. И тут президент Эстонии в благодарность «за справедливое губернаторствование в Эстляндии» предложил Алексею Валериановичу эстонское гражданство и дал ему правительственную пенсию.

Покой, увы, был недолгим: вскоре Сталин оккупировал Прибалтику и подверг её, по словам русского очевидца событий, «ужасающей чистке». Бельгарды, как потомки французских аристократов, не могли покинуть Эстонию под видом «прибалтийских немцев», которых Сталин передавал своему тогдашнему союзнику Гитлеру, да и нежелательны были для нацистов…

Однако сотрудники Абвера в конце-концов заинтересовались способностями и связями мужа Ирины Михайловны. И вот германская военная разведка «с чрезвычайным мастерством вывезла порознь всех: начиная с сенатора и кончая его крошечным младшим внуком» в Рейх.

Н. Е. Андреев пишет, что Алексей Алексеевич Бельгард «был привлечён к участию в Абвере, где он под эгидой адмирала Канариса работал в пользу западных союзников, оказав ряд важных услуг, в частности, британцам». Кроме того, А. А. Бельгард участвовал в переговорах на предмет создания Русского национального антибольшевицкого правительства в изгнании, сотрудничал с сочувствовавшим этому проекту графом Штауф-фенбергом.

Как известно, 20 июля 1944 года граф Штауффенберг совершил неудачное покушение на Гитлера и погиб. А. А. Бельгарду и его семье стоило большого труда выжить в разгар репрессий и бежать с поддельными документами в Швецию. В марте 1945 года Бельгарды оказались в Англии, где Алексей Алексеевич умер от туберкулёза 17 сентября того же года. Ирина Михайловна осталась с тремя детьми совершенно без средств к существованию, испытала глубокую нужду, трудилась везде, где только было возможно. «Тут и обнаружилась с полной силой её выдержка, сила воли и талант сохранения личности, несмотря на материальную бедность»,— писал Н. Е. Андреев.

Ирина Михайловна унаследовала материнскую религиозность и так же, как Ольга Аркадиевна, удостоилась общения с самыми замечательными лицами русского православного зарубежья. Так или иначе, но живая и убеждённая вера помогла И. М. Бельгард пережить новые потери…

У неё с Алексеем Алексеевичем было, как уже говорилось, трое детей: Татьяна, Николай и Михаил. Старший сын Николай вскоре после смерти отца уехал в Соединённые Штаты Америки, где вступил в американскую армию в качестве инструктора по иностранным языкам. По семейной традиции Николай Алексеевич отправился сражаться с коммунистами в Корею. В 1952 году он погиб, когда выносил из-под огня тяжело раненного товарища. 25 января 1952 г. Н. А. Бельгард был похоронен с воинскими почестями.

Спустя два года скончалась от рака Татьяна Алек-сеевна Бельгард, которая была «не только первенцем, но и другом своей матери».

Тяжело пережив эти потери, Ирина Михайловна сосредоточилась на заботе о престарелой матери, которую регулярно навещала в Мюнхене, о младшем сыне Михаиле, о внучке Анне… 7 июля 1974 г., как уже говорилось, И. М. Бельгард умерла.

Её старшая сестра, Ольга Михайловна, по словам Михаила Алексеевича Бельгарда, в 1920-х годах вышла замуж за Бориса Стольникова (вероятно, полковник Лейб-гвардии Уланского Е.В. полка Борис Николаевич Стольников, скончавшийся 24 июня 1985 года в Бад-Наугейме, Германия). У них родился сын Дмитрий. Брак распался в 1930-х, после чего Ольга Михайловна вышла замуж за барона Петра фон Буксгевдена и поселилась в Берлине. Здесь у Буксгевденов в 1939 году родилась дочь Мария. В своё время Мария Петровна фон Буксгевден вышла замуж за графа Яна Тышкевича и родила ему трёх сыновей. Баронесса Ольга Михайловна фон Буксгевден скончалась около 1984 года и похоронена в Мюнхене рядом с матерью и сестрой.

Вот, собственно, почти всё, что на сегодняшний день нам известно о наследниках графа А. К. Толстого.

Неожиданное продолжение рода

Но есть ещё один сюжет в этой истории, о котором мне поведал в 2011 году инженер-физик из Екатеринбурга Александр Николаевич Рябинин.

Примерно с 1904 по 1913 год в семье Жемчужниковых жила Анна Михайловна Терехова (1881–1942), выпускница Первых Императорских курсов медицинских сестёр по физиотерапии.

Анна Михайловна ухаживала за обезноженным Михаилом Александровичем Будой-Жемчужниковым. В какой-то момент между сестрой милосердия и её пациентом вспыхнуло сильное чувство, плодом которого стала родившаяся 27 ноября 1911 года Галина Михайловна Терехова. Если судить по семейным преданиям, М. А. Буда-Жемчужников относился к дочери очень ответственно — планировал её обучение в Сорбонне, оставил на её счету в банке весьма значительную сумму. Но смерть М. А. Буды-Жемчужникова, а потом войны и революции перекроили все планы.

После смерти Михаила Александровича Анна Михайловна Терехова вышла замуж за лесничего Марьяна Исидоровича Хмелевского и вместе с дочкой переехала на Украину, в Ходорков. На Украине семья жила до конца 1920-х, когда переселилась в Ленинград.

Здесь Галина Михайловна Терехова закончила институт, изучала теплотехнику, вышла замуж за своего однокурсника Николая Петровича Рябинина, в 1936 году родила старшего сына Михаила. В 1937 году семья Рябининых уехала в посёлок Зерновой Ростовской области. В Зерновом супруги Рябинины много лет проработали в Азово-Черноморском институте механизации и электрификации сельского хозяйства. Там же в 1946 году у них родился второй сын, Александр.

Анна же Михайловна Терехова скончалась, как и её муж, в блокадном Ленинграде весной 1942 года. Каким-то чудом родственники сохранили архив Анны Михайловны, некоторые фотографии из которого мы теперь публикуем с любезного разрешения её внука, Александра Николаевича Рябинина.

Юрий CОЛОВЬЁВ

7769

Комментарии

Наталья Тимченко 30.01.2023 23:15:25

Спасибо вам за отзыв. При нажатии на фото появляется подпись.

Наталья Николаевна 30.01.2023 23:08:38

Жаль, что нет атрибуций фотографий.в общей массе трудно определить где Григорий.

Добавить комментарий

Имя
Комментарий
Показать другое число
Код с картинки*