На одной из первых пресс-конференций после избрания его президентом США Джон Кеннеди сказал: «Когда я вступил в должность, больше всего меня поразило то, что дела действительно были так плохи, как мы утверждали». Кандидату на должность Губернатора Брянской области Вадиму Потомскому удивляться не придётся. Он уже успел объездить практически всю Брянщину, поговорить со многими людьми: от рабочих до руководителей районов, и чётко осознаёт, с какими проблемами ему придётся столкнуться, возглавив область. С предвыборной программой кандидата Потомского читатели «Брянской ТЕМЫ» смогут ознакомиться самостоятельно. Мне же хотелось поговорить с Вадимом Владимировичем «за жизнь». Получилось достаточно откровенно.

— Ваше самое яркое детское воспоминание?

— Наверное, когда научился кататься на двухколёсном велосипеде. Лето, туркменский город Мары, двор нашего дома, мой дедушка Арто бежит рядом и придерживает велосипед.

Отпускает, и вдруг… я словно лечу — и восторг какой-то необыкновенный: «Я сам! Я могу! У меня получилось!»

— Каким было Ваше детство?

— Счастливым. Мой дедушка по материнской линии Арто Левонович Багдасаров многое в меня вложил. Он был полковником КГБ, порядочным и уважаемым человеком. В основном всё моё детство прошло под его и бабушкиным началом. Отец-военный постоянно был в длительных служебных командировках за границей, мама ездила с ним. Я тогда не понимал всей опасности этих поездок. А в апреле 1986 года, когда родители с пятилетней сестрёнкой Любой были в Ливии, страну начали бомбить американцы. Несколько дней мы с братом, бабушкой и дедушкой не знали, живы ли родители и сестра. Уже когда они вернулись в Мары, я подслушал их рассказы о том, как они прятались от авианалётов в окопах. А Люба после пережитых ужасов несколько лет заикалась.

И всё-таки, несмотря ни на что, я рос в атмосфере любви и мира, радуясь каждому новому дню. У меня были прекрасные друзья, занятия спортом, обычные мальчишечьи дела и заботы.

— Какой главный урок преподал вам дедушка?

— Не болтать лишнего и, если уверен, что ты прав, всегда отстаивать свою точку зрения. Чтобы никакой «задней передачи». Потому что один раз уступишь — и всё: считай, тебя сломали. И дедушка, и папа с детства внушали мне, что у настоящего мужика должен быть стержень. И что в любой жизненной ситуации нужно прежде всего оставаться человеком. Всегда и во всём. Выходных у мужиков не бывает.

— Ваше детство и взросление прошло в далёкой Туркмении, которая сейчас чужая страна. Чем, по-вашему, отличалась атмосфера Вашего детства от той, в которой росли Ваши сверстники в РФ?

— Прежде всего многонациональной средой. Я учился в русской школе № 5, но среди учеников были и туркмены, и казахи, и армяне… Мы никогда не задумывались, кто из нас кто, не делились по национальному признаку. Свой, чужой, красный, белый, зелёный… Даже близко такого не было! И взрослые вели себя точно так же. Но вот что присутствовало, так это характерное для жителей Азии ощущение некоего достоинства и самодостаточности в каждом человеке. Понятие чести воспитывается там с младенчества.

На оскорбление отвечают сразу же. Без переговоров. Вот эта требовательность уважения к себе есть и во мне. Может быть, поэтому я не терплю хамства. Никогда не позволял и не позволяю себе хамить. И сам всегда стараюсь быть предельно вежливым с людьми. Считаю, что практически любой конфликт можно разрешить мирным путём переговоров.

Кстати, Туркмения, на мой взгляд, смогла достойно пережить смутные годы развала Союза. Многие русские семьи остались там, их никуда не выгоняли, как из того же Таджикистана или Узбекистана, когда люди бросали квартиры и имущество, спасая свои жизни. Дедушка практически до самой смерти прожил в Марах. Там же — могила моей дорогой бабушки Неля.

Думаю, такое хорошее отношение к России — во многом заслуга туркменбаши, который был истинным сыном своего народа. Может быть, это произошло потому, что Сапармурат Ниязов — человек, который сделал себя сам. Он вырос из детдомовского мальчишки в  «пожизненного президента» Туркмении. А годы его юности прошли в стенах ленинградского политеха.

— Как Ваши отец и дед перенесли развал Союза?

— Очень тяжело. Не стало страны, которой они присягали. Особенно нелегко было принять это деду. Он человек старой закалки, идейный коммунист. Из тех, настоящих… Я помню его на трибуне среди партийной элиты во время праздничных демонстраций. А вспомнить, как жила та элита? Разве можно сравнить их уровень жизни с тем, как живут сейчас чиновники! Такой борзости, как сегодня, даже представить себе нельзя было. Да, в нашей квартире была чешская стенка, цветной отечественный телевизор. А у дяди даже машина имелась — «копейка». Вот и все богатства.

Дед ушёл рано — не дожил до семидесяти. Он не захотел перебраться к нам в Всеволожск и остался в Марах. В 1997 году у него на мизинце ноги образовалась гангрена. Он долгое время никому об этом не говорил. Когда стал сильно хромать, дядя позвонил маме. Мы уговорили деда приехать к нам. Я поехал встречать его в Домодедово.

С самолёта деда пришлось спускать на коляске. Идти он уже не мог. Хирург в Всеволожске осмотрев чёрную ступню, сказал, что не понимает, как человек может вообще вытерпеть такую боль. Время было упущено, речь шла уже о жизни и смерти. Врачи приняли решение ампутировать ногу до колена. Дед был категорически против. Чтобы он, Арто,— на костылях?! Не представлял, как вернётся таким в Мары. А о том, чтобы остаться с нами, и слушать не хотел. Мы все его уговаривали, я обещал купить самый лучший протез, говорил, что никто даже не заметит, что у него нет ноги… На третий день после ампутации дед умер. Нет, операция прошла успешно. Он просто сожрал себя изнутри. Не смог смириться…

— Вы успели сказать ему, что он для вас значил?

— Всё, что не успел ему сказать, говорю сейчас, когда бываю на его могиле. А бываю я у него часто. Рассказываю о своих достижениях, спрашиваю совета, когда что-то  не получается. И всегда говорю ему «спасибо». Есть ощущение, что в тяжёлые минуты он всегда рядом.

— Думаю, на вопрос о том, кто Ваш главный учитель по жизни, Вы уже ответили.

— Дед. И ещё Сергей Фёдорович, который преподавал у меня математику и благодаря которому я сдал вступительный экзамен в училище за 15 минут. Когда отца перевели в Ленинград и я пошёл в ленинградскую школу № 367, оказалось, что уровень моих знаний, мягко говоря, не соответствует. В своей школе в Марах я был у преподавателей «солнышком», а здесь оказался даже не «луной». Особенно не тянул физику и математику. Сергей Фёдорович был нашим классным руководителем, и он, зная, что мне поступать в военное училище, взялся меня подготовить. Сумел меня увлечь настолько, что алгебра и геометрия стали моими любимыми предметами. Серфёр (ученики так его звали между собой) курил «Беломор» и любил крепкий чёрный чай. Я настолько помню его запах — смесь табака и какого-то ядрёного одеколона, что уверен: зайди он сейчас в эту комнату (а дверь за спиной), я его тотчас же узнаю.

Отец из Ливии привёз много чая хороших сортов. Поскольку Сергей Фёдорович был большим ценителем этого напитка, отец подарил ему наборы этих чаёв. И эта была вся благодарность, которую он принял.

Потомственный военный — первый в семье политик

— Думаю, что в семье потомственных военных вопрос «кем стать?» у Вас не возникал.

— Однозначно. Меня с рождения окружали люди в погонах, а с фуражкой, кителем, медалями и портупеей не могли соперничать ни одни игрушки. Так что над школьными сочинениями «Моя будущая профессия» я даже не задумывался. Правда, дед хотел, чтобы я шёл по политической линии (что понятно), а вот отец настаивал, чтобы я пошёл по его пути и поступил в Ленинградское высшее зенитно-ракетное командное училище. У дедушки были свои резоны: в Советской армии начпо, начальник политического отдела, был по статусу выше даже командира полка. Фактически ниже, но без него ни одно важное решение не принималось. Была своя идеология, с какими-то маленькими (я так считаю) перегибами. И этой идеологии ой как недостаёт современной Российской армии.

В результате я послушался отца. Мой выпуск — 1993 года, а его — 1969-го.

— Значит, фамилия Потомский была уже вашим преподавателям знакома…

— Более того: среди моих преподавателей были однокурсники отца. Он и сам после Ливии был переведён в Ленинград, и его позвали на преподавательскую работу в родное училище.

— А ваш брат тоже выбрал военную карьеру?

— Брат у меня — действующий генерал Украины. Он закончил киевское зенитно-ракетное училище. Восемь лет разницы в возрасте позволили ему сделать военную карьеру. А мне уже нет, поскольку выпустился я как раз в тот момент, когда молодые военные оказались России не нужны. А я ведь мечтал о военной карьере! Думал, вернусь в родные Мары, отслужу положенные пять лет и — вперёд…

— Мастер спорта по дзюдо, золотая медаль к красному диплому военного училища… Вы — перфекционист по жизни?

— Если ты в военном училище сдаёшь первую сессию на пятёрки, тебя автоматически включают в кандидаты на золотую медаль. Так и у меня получилось. Потомский — претендент за золотую медаль. Учиться ещё три с половиной года, но планку уже снижать нельзя. Я для себя сразу решил: без золотой медали из училища не выйду. Причём я не только отлично учился, но был ещё и старшиной батареи. Уже в 17 лет в моём подчинении оказалось 140 курсантов моего возраста.

— Почему именно Вы стали старшиной?

— Это интересная история. В самом начале учёбы меня и многих других моих однокурсников не отпустили в увольнение. По какому-то  там залёту. А у нас возле училища был музей артиллерии. И мне сказали: «Потомский — ты старший, вот тебе общая увольнительная на всех, собирай курсантов, выставляй флажковых и вперёд в музей, историю артиллерии изучать». И вот стоит передо мной строй моих ровесников. Все — вчерашние школьники с не отзвучавшей ещё пионерской зорькой. Я командую: «Равняйсь! Смирно! Направо и вперёд!» Все голову поворачивают, а один нет. До сих пор помню — Женька Евстигнеев из Ташкента. Я ему: «Курсант Евстигнеев, чего голову-то не поворачиваешь?»

А он мне: «А ты кто такой вообще? Раскомандовался тут!» Я ему: «Шаг из строя!» Женька вышел, а я — бац! Ему в лоб. Ну тот и обмяк. А за всей этой картиной, как оказалось, наблюдал комбат. Вышел: «Всем разойтись, Потомский ко мне». Заводит меня в ленинскую комнату и руку протягивает: «Поздравляю!» Ну всё, думаю, меня отчислят.

А он продолжает: «Будешь старшиной».

— Ну и как восприняли эту новость однокурсники?

— Очень хорошо. У меня за всё время учёбы больше ни с кем никаких конфликтов не было. Очень скоро мне вообще в училище представляться не приходилось, все и так знали, что вон Потомский идёт.

— С чего это такая популярность?

— У нас в училище был спортзал с примитивной качалкой. А в те годы мы все были помешаны на видеофильмах с Шварценеггером, Брюсом Ли, Ван Даммом… За «блинами» очередь занимали. Тренажёров-то никаких тогда не было… И вот однажды я пришёл в спортзал, а там на борцовском ковре тренируется звезда училища Гена Буринский. Он тогда уже на третьем курсе был. Здоровый такой парень, хоть и роста невысокого. И вот я в ожидании свободного «блина» захожу на этот ковёр, и Гена ко мне — первокурснику — обращается: «Ты же вроде борец там какой-то?» Спросил, в общем, на свою голову. Дело в том, что я, хотя и был уже мастером спорта по дзюдо, своих достижений не афишировал. И вот на глазах у всех курсантов, замеревших в благоговейном восторге, ушатал я этого Гену чистым броском. Такой наглости от меня он, конечно, не ожидал.

С тех пор абсолютно все курсанты знали: Потомский — это тот самый, который Гену уделал.

— И как Вам удавалось совмещать обязанности старшины с учёбой на «отлично»?

— Удавалось. А с госэкзаменами вообще связана мистическая история. Мы думали, что председателем госкомиссии будет начальник нашего училища — генерал Щербаков Виктор Иванович. Но нам прислали полковника Корнева, и ситуация несколько усложнилась. Корнев был из другого училища, нас он не знал, о курсанте Потомском наслышан не был, а экзамен у потенциальных медалистов принимал лично. Перед тем как зайти в аудиторию и взять билет, я хватаю из стопки книг, лежавших в коридоре, одну. Ею оказывается Устав ПВО Сухопутных войск. Открываю наобум: страница 82, статья 15 «Наземный пункт цели указаний». Читаю, даже не вдумываясь, просто чтобы нервы успокоить… Вызывают, я захожу: «Товарищ полковник, разрешите…» Беру билет и объявляю: «Билет № 4». Не читая, кладу его на стол: «Разрешите без подготовки?» Полковник Корнев смотрит на наглого старшину, вспоминает, что в своё время тоже был старшиной, и говорит: «Так не бывает, чтобы старшина и на золотую медаль закончил. Это несовместимо!» То есть у него уже был такой настрой, что меня тянули на медаль. «Ну раз ты такой умный,— сощурился полковник,— билет мы отставляем в сторону. Расскажи-ка мне лучше, что такое «Наземный пункт цели указаний».

А я в ответ: «Товарищ полковник, разрешите не отвечать на поставленный вопрос». Корнев аж подпрыгнул: «Не понял!» Я: «Перед вами лежит Устав ПВО Сухопутных войск, страница 82, статья 15». Он открывает, смотрит в Устав, на меня… «Гений! Медаль!»

С тех пор «четвёрка» (номер того самого билета) — знаковая для меня цифра. Она сопровождает все мои победы. Угадайте, под каким номером я в избирательном списке?

— Вы сказали, что всегда требуете к себе уважительного отношения и не терпите хамства. Но в армии приходится выполнять разные приказы и подчинятся людям, которые не обязательно являются для Вас авторитетом…

— Одно дело военные приказы, другое — явный идиотизм. Скажу честно: мне в жизни идиоты встречались крайне редко, а если встречались, то звание для меня не имело принципиального значения. Я мог сказать: «Товарищ полковник, будьте любезны, разговаривайте со мной в должном тоне. Пожалуйста». И смею уверить, что одна такая фраза ставила на место любого. Да, он в шоке. Но с другой стороны, я же ему не нахамил.

— А врагов у Вас много?

— Говорят же, что лучший способ одолеть своих врагов — сделать их своими друзьями. Мне это почти всегда удаётся. Я за то, что худой мир лучше доброй ссоры. Хотя есть люди, которые ни при каких обстоятельствах не попадут в круг моих друзей. И даже им я никогда не стану мстить. Месть не в моём характере. Но воюю я профессионально.

— Жизнь каждого из нас состоит из побед и поражений. Какие они для Вас: вкус победы и горечь поражения?

— Скажу, наверное, очень некрасиво, но я не знаю, что такое вкус поражения. Спорт не считается. Я начал заниматься дзюдо в первом классе, а к окончанию школы был уже мастером спорта. И, конечно, у меня были поражения. Это спорт. Но вы же спрашиваете не об этом? По большому счёту, все важные цели, которые я ставил перед собой, были достигнуты. Что же касается самой большой победы на сегодняшний день, то это — Государственная Дума. В то, что я стану депутатом, не верил никто. Даже мои родные сомневались. Ну а первая моя политическая победа была в 2005 году. Я тогда был избран местным депутатом в городе Всеволожске.

— А что Вас подтолкнуло к тому, чтобы пойти в политику?

— У нас сложилась достаточно мощная команда управленцев. Когда мы пришли в район в 2000 году, его бюджет был 200 млн. Заканчивали мы свою работу с бюджетом уже под 7 млрд. Так что нам есть чем гордиться. Смогли превратить разорённый район в один из самых успешных. Потом вступил в силу 131-й Закон о выборах, мы посовещались, и часть нашей команды пошла в депутатский корпус, чтобы работать уже в рамках этого закона.

— Кто первый узнаёт о ваших победах?

— Мама. Звоню сначала ей: разрешите представиться — депутат Государственной Думы Вадим Потомский… Мама сначала не верила в мои победы на политическом поприще. Но теперь, знаю, ходит в церковь, просит за меня…

— А отец?

— Отец никогда не вмешивался в какие-то мои дела. При этом он всегда в курсе всех событий моей жизни. И если мама меня спрашивает: «Ты когда последний
раз звонил отцу?» — я всё бросаю и тут же набираю его номер. Мнение родителей — очень важно для меня. И если они меня за что-то  критикуют, это веский повод задуматься.

— В июле вы с женой отпраздновали 21 год семейной жизни. Получается, что женились Вы, будучи курсантом?

— С Наташей мы познакомились, когда её родители из Ашхабада переехали в Мары и она пришла в нашу школу. Я тогда был в девятом, а она в восьмом классе. Новая девочка сразу мне понравилась. Мы стали дружить. А потом я уехал в Ленинград…

— Но дружба, тем ни менее продолжилась?

— Расстояние не стало помехой. Мы писали письма друг другу. По два в день! Нашу переписку мы сохранили и до сих пор иногда просматриваем.

— Когда же вы решили пожениться?

Наташа окончила школу с серебряной медалью и поступила в ашхабатский мединститут, а я учился на втором курсе училища. Однажды моё дежурство совпало с дежурством отца.

И вот я набрался смелости, зашёл в комнату отдыха дежурного и с порога выпалил: «Пап, я жениться хочу!» А он тут же ответил: «Женись!»

Так 21 июля 1991 года за две недели до моего девятнадцатого день рождения мы с Наташей стали мужем и женой. И Наташа перевелась в Ленинградский мед.

— А её родители тоже так быстро и положительно отреагировали?

— Начнём с того, что они знали о нашей долгой дружбе, знали мою семью. Наташин отец, правда, её пугал: «Вот пошлют мужа после училища на Рыбачий остров, где холодно-голодно, вспомнишь тогда родительский дом!»

Но Наташа оказалась не из пугливых.

— А Вам как женатому курсанту давали послабления, увольнительные к жене?

— Да, у нас тогда появилась возможность отпускать «женатиков» домой ночевать. Каждый день. Я был старшина и не мог каждый вечер уходить, но всё же большую часть ночей проводил дома. Через три года родилась старшая дочь. Наташа окончила четыре курса и ушла из института.

— Не жалела, что не сложилась карьера врача?

— Она выбрала семью. Наташа — отличная мама троих детей, жена, хозяйка. Я уверен: она бы стала отличным врачом. Знания, которые она получила, не раз
Помогали и помогают ей в жизни. У нас дети росли с обычными детскими болезнями, и она всегда знала, как и чем их лечить. И сегодня разговаривает с практикующими врачами практически на равных.

Наташа всегда рядом и я уверен, что она поддержит любое моё начинание. За мной всегда решающее слово и оно никогда не оспаривается. Если бы не Наташа, моя жизнь могла бы сложиться совсем иначе. Я не достиг бы тех высот в бизнесе и политике, которые мне покорились.

Для меня семья — это прочный фундамент, моя душевная организация, которая толкает меня на подвиги и сдерживает от неправильных поступков.

С каждым годом я убеждаюсь, что с Наташей мне очень повезло. Она — именно та женщина, которая мне нужна.

Коротко о главном и не очень

— Охарактеризуйте себя тремя прилагательными. Какой Вы?

— Хватит и одного. Настоящий.

— Качества, которые Вы больше всего цените в мужчине и в женщине?

— В мужчине — его мужское начало, порядочность. Каждый мужчина должен прожить свою жизнь так, чтобы его детям не было стыдно за отца. А в женщине главное — понимание.

Если женщина понимает своего мужа, семья всегда будет благополучной.

— Ваша настольная книга?

— В юности «Двенадцать стульев» и  «Золотой телёнок». Я мог разговаривать цитатами из этих книг. До сих пор, если у меня плохое настроение, беру и читаю несколько глав.

Помогает. Когда стал старше, открыл для себя «Собачье сердце».

— Любимый фильм?

—  «Угрюм-река». Считаю, что его должен посмотреть любой успешный политик и бизнесмен. Там очень хорошо показано, как человек, достигший в жизни многого, зажрался и в результате сошёл с ума. Так вот, главное уловить этот момент эйфории и помнить: если у тебя сегодня есть всё, завтра может не быть ничего.

— К какому человеческому пороку Вы испытываете наибольшее снисхождение?

— Не к пороку даже… К человеческой зависимости. Как можно не простить людей, приходящих на мои встречи и задающих вопросы, которые их заставили задавать? Я точно знаю, что внутри они другие. Я же вижу их глаза…

— Историческая личность, которая, по-вашему, сделала много для России?

— Евгений Максимович Примаков. Он десять лет назад говорил и предупреждал о том, с чем мы сейчас сталкиваемся.

— Способность, которой бы Вам хотелось обладать?

— Возможность предвидеть. Хотя отчасти у меня есть этот дар.

— Если бы у Вас была возможность путешествовать на машине времени, куда в прошлое и будущее Вы бы отправились?

— Прошлое — Мары моего детства, будущее — Брянск 15 октября.

— Три желания золотой рыбке?

— Чтобы как можно дольше жили родители, всё хорошо складывалось у детей и чтобы у меня получилось на Брянщине сделать то, что я задумал. Потому что, если получится, в новейшую историю России я точно попаду.

«Со мной надо работать, а не договариваться»

— Двести лет назад Карамзин, описывая в двух словах жизнь России сказал «воруют». Воровство — это уже национальная традиция такая? Передаётся на уровне хромосом?

— На уровне безнаказанности. У нас есть парадоксальные вещи в Уголовном, Уголовно-процессуальном кодексе. Когда одно абсолютно не взаимодействует с другим, а для коррупционных моментов — это лазейки. Например, статья 114, часть 4 УПК РФ, которая разваливает работу всей оперативной составляющей следственного процесса.

Если мы хотим бороться с коррупцией, эту статью срочно надо убирать. Потому что, опираясь на неё, любой мальчишка-следователь росчерком пера может человека, находящегося под следствием, выпустить из следственного изолятора, вернуть ему работу, должность…

— Три первых ваших действия на посту Губернатора Брянской области?

Первое: еду в Москву, благодарю всех за оказанную поддержку.

Второе: напрашиваюсь на приём к генеральному прокурору, председателю следственного комитета и в Контрольно-счётную палату. Чтобы сформировать группу для масштабного, комплексного аудита в Брянской области.

И третье: я записываюсь на приём к президенту, чтобы рассказать ему об истинном положении дел в Брянской области и о том, какие шаги я намерен предпринять в ближайшее время.

— С кем из нынешних чиновников областной и городской администрации Вы готовы работать, а с кем нет?

— Ни один заместитель нынешнего губернатора не останется на своём месте. Остальные будут работать. Именно работать. И если они через определённое время не дадут мне конкретных результатов, тогда буду расставаться и с ними. Дело в том, что я уже успел пообщаться со многими руководителями на местах и большинство произвели на меня благоприятное впечатление. Люди умудряются работать, и неплохо работать, вопреки сложившейся ненормальной обстановке.

— Что бы Вы сказали представителям бизнес-сообщества? Те, у кого налаженный бизнес и выстроены все необходимые контакты, меньше всего хотят смены власти.

— Со мной никаких контактов выстраивать не нужно. Условий нормальной работы у меня будет немного: давайте как можно больше рабочих мест, платите хорошую заработную плату, платите налоги. Знаете, когда я строил свой бизнес, мне не надо было бегать к губернатору Ленинградской области, дружить с ним семьями, делать подарки. Любой нормальный губернатор понимает: если человек работает, он даёт рабочие места и платит налоги в бюджет, тем самым поддерживая экономику области. Области, которой он руководит. Так что, ребята, работайте спокойно. Я за вас только рад буду. Что касается меня лично, то я в бизнесе, поверьте, уже реализовался. И тут вы меня удивить уже ничем не можете. Всё, что мне необходимо, я уже заработал. Теперь хочу реализоваться как руководитель области. Чтобы уже через год-полтора мои самые ярые ненавистники признали: хорошо, что наш губернатор — Потомский!

Заказчик – кандидат на должность Губернатора Брянской области Потомский Вадим Владимирович. Изготовлено и оплачено из средств избирательного фонда кандидата на должность Губернатора Брянской области Потомского Вадима Владимировича.

Наталья ТИМЧЕНКО
Фото Геннадия САМОХВАЛОВА
и из личного архива Вадима ПОТОМСКОГО