Мы на секунду остановились перед палатой нейрохирургического отделения Брянской городской больницы № 1. Там, за белой больничной дверью, в тяжёлом состоянии после аварии и чудом спасённая в результате успешной операции, лежала вся в бинтах и корсетах наша Лена. Потом всё-таки зашли с трудно скрываемым испугом на лице — что говорить в таких случаях? как приободрить? А она сама с порога: «С цветами пришли?! Так я ещё жива! Заходите, девочки, не стесняйтесь!»

«Брянская ТЕМА» публикует историю журналиста Елены Поцелуевой, которая начинала свою карьеру в нашем журнале, а потом, следуя своей детской мечте, утроилась работать на телевидение. Полтора года назад Лена попала в страшную автомобильную аварию. Диагноз — перелом шейного отдела позвоночника со сдавлением и ушибом спинного мозга. В итоге девушка оказалась прикована к постели. Благодаря активной помощи неравнодушных людей семье Поцелуевых удалось собрать деньги на несколько дорогостоящих реабилитационных курсов. Дело в том, что каждая реабилитация — это шанс для Лены снова встать на ноги. Подробности в её откровенном рассказе специально для «Брянской ТЕМЫ».

Жива… на 20%

Эта трагическая авария произошла 3 мая 2011 года. В тот день как раз отмечалась Радуница — один из главных православных праздников. И это чудо, что я осталась жива.

Первые месяцы после аварии я не могла ни сидеть, ни поворачиваться, даже держать в руках ложку. Чувствительность 80% тела отсутствовала. Один словом, я оказалась почти полностью обездвижена. Через три месяца в таком состоянии меня выписали из больницы. Домой. Восстанавливаться. Стал вопрос о подборе квалифицированного реабилитационного центра.

По закону спинальные больные могут получать бесплатную реабилитацию в нашей стране только в течение года после травмы. Мне повезло. В крупном национальном центре имени Пирогова в Москве за прошедший после аварии год я успела побывать 6 (!) раз. Правда, срок каждой такой реабилитации был до смешного мал — всего 2 недели. Для больного с травмой спинного мозга это ничто. Тем не менее даже это несистематическое лечение дало большие результаты.

Я могу сидеть. И даже стоять — привязанная к шведской стенке или в специальном аппарате вертикализаторе. Теперь у меня не кружится голова в вертикальном положении — раньше я всё время падала в обморок. Я сама ем, чищу зубы, расчёсываюсь. Заново научилась писать, правда, пока только фломастером — ручка требует усилий в пальцах. Потихоньку стала вышивать крестиком. Сама переворачиваюсь с бока на спину, на живот и обратно. Пытаюсь отжиматься и подтягиваться.

Недавно эрготерапевты — специалисты по разработке кистей рук, посоветовали побольше рисовать. Это развивает пальцы и налаживает связь между центральной и периферической нервной системой. «Первые» фломастеры купили ещё в реабилитационном центре, где по вечерам в обычной тетради в клетку я рисовала простые картинки, страшно сказать, не лучше пятилетнего ребёнка. А потом вернулась домой и начала писать сюжетные картины. Оказалось, что с гуашью и кистью работать намного лучше. Сейчас это моё маленькое хобби.

Оказавшись в инвалидном кресле, я узнала цену времени. За полтора года, что прошли с момента травмы, на реабилитацию я ездила восемь раз. Шесть из них лечение проходила в клинике имени Пирогова по квоте, то есть бесплатно. На средства, которые мне помогли собрать неравнодушные люди нашего города, я ездила в клинику восстановительного лечения в Подмосковье и в центр реабилитации под Минском. Считаю, что мне повезло. В центрах я встречала людей, которые приезжали на лечение впервые только по прошествии пяти лет после трагедии. Конечно, когда подобное случается с человеком, ни он, ни его родственники часто не осознают, насколько всё серьезно и что выздоровление займёт ни дни и, быть может, ни месяцы. Годы!

Многие думают, что всё восстановится само. Надо просто немного подождать, пока заживёт перелом и движения вернутся. Да, конечно, и так бывает, если спинной мозг практически не задет. Но, как правило, к тому моменту, когда приходит осознание полной картины случившегося, проходит уже год. Год, который наше государство даёт человеку на бесплатное восстановление. Только в течение 12 месяцев после травмы можно получить квоту на лечение. А дальше сами!

Я знаю случай, когда парень, разбившийся в автокатастрофе, упустил возможность пройти лечение бесплатно, собрать деньги на курс реабилитации он смог только спустя пять лет. Время было упущено, и результаты восстановления в итоге были минимальны. Мне, повторяю, повезло. И за это время многого удалось добиться. Элементарные вещи, которые совсем недавно я делала автоматически, теперь даются мне с таким трудом. Если честно, до сих пор не могу поверить, что это случилось именно со мной. Теперь пересматривая домашнее видео, кадры, где я была здорова, я не слушаю, что говорю, не вижу, во что одета… Внимательно смотрю только на то, как я двигаюсь. Мой организм должен вспомнить всё заново!

Вопросы без ответа

К сожалению, лечение в центре стоит огромных денег. Сотни тысяч рублей — один курс реабилитации (30–45 дней). До сих пор не могу понять, почему так дорого? И это для человека, который не может заработать деньги сам. Почему велотренажёр для инвалида стоит в 10 раз дороже, чем для здорового человека? Почему за пластмассовые ботиночки для стопы я отдаю больше, чем за кожаные сапоги? Почему электрическая коляска стоит, как автомобиль? И много ещё всяких почему, на которые у меня нет ответа. Реабилитация в специализированном центре нужна таким больным, как я, как воздух. Механотерапия, физиопроцедуры, бассейн, социальная адаптация, занятия с индивидуальным тренером — всё это система, которую дома воссоздать нельзя.

Центр — это для многих ещё и возможность общаться с людьми, оказавшимися в сходнойситуации, обмен опытом, новые знакомства. Лично я очень многое вынесла от таких встреч. Никогда не забуду свою первую поездку на реабилитацию. Моей соседкой по палате оказалась молодая девушка Катя. Четыре года назад она тоже попала в аварию. Диагноз — черепно-мозговая травма. Её состояние можно было охарактеризовать как… вегетативное. Катя не двигалась, не разговаривала, лежала в одной позе и всё время смотрела в потолок, открыв рот. Кормили её через трубку в животе. Тогда я поняла: то, что случилось со мной, ещё не самое страшное.

Мама Кати была просто примером родительской любви. Она не отходила от дочери ни на минуту, постоянно разговаривала с ней, массировала то руки, то ноги, то причёсывала её, то суставы разминала. Каждый день я слышала, как заклинание: «Катя, ты здорова. Ты попала в аварию, но это не приговор. Сотни людей восстанавливаются после травм. Ты тоже выздоровеешь, откроешь благотворительный фонд и будешь помогать людям. Ты не смеешь опускать руки, тебя ждёт твой крошка. Твой сын. Ты слышишь меня, я знаю. Я не позволю тебе лениться…» Представляете, а ведь прошло уже 4 года! Другой бы давно сдался. Как после увиденного можно было унывать или впадать в депрессию?! Теперь, когда мне самой трудно, я вспоминаю Катю, её маму. Кому-то ведь действительно в разы хуже, но люди не отчаиваются.

Был и другой случай. Моей соседкой по палате была опять молодая девушка с травмой головы после ДТП. Но её мама выбрала какой-то странный, на мой взгляд, способ подбадривания дочери, которая, кстати, ходила, хоть и плохо, и разговаривала, пусть и не всегда разборчиво. И опять как заклинание я каждый день слышала: «Ты лентяйка, как же ты меня достала. Ничего не хочешь делать, только булки ешь. Уже прошёл год, а ты ничего не добилась. Ты никогда не восстановишься, ты навсегда останешься убогой и никому не нужной!» У меня от таких текстов глаза на лоб лезли. Как-то наедине я спросила женщину, почему она так говорит. «Просто, если я буду её хвалить и говорить, что всё хорошо, она опустит руки и будет плыть по течению, а я намеренно её пугаю», — пояснила мама моей соседки. Не знаю, может быть, этой девочке действительно нужен был такой способ стимуляции, но я тогда перекрестилась и поблагодарила Бога, что у меня в семье всё по-другому.

Когда бесплатная реабилитация закончилась, мы стали думать, где брать деньги на дальнейшее лечение. Коллеги с телеканала, где я работала, предложили сделать ролик и объявить сбор средств. Моя школьная учительница Татьяна Григорьевна затеяла подобную акцию в школе. Друзья и однокурсники бросили клич в университете, у себя на работе. Узнав о моей беде, стали откликаться различные ведомства, с которыми я пересекалась по работе: пресс-службы УМВД, брянской таможни, УФСКН, ГИБДД. Свою помощь предложили коллеги из СМИ. Я решила обратиться к людям через Интернет, завела группу в социальных сетях. И отклик пошёл. Мне звонили совершенно незнакомые люди, говорили, что помнят мои репортажи на РЕН ТВ, что просто ошарашены случившимся и готовы помочь. Звонили герои моих сюжетов, писали ребята из университета, предлагали помощь люди из-за границы. Самую большую сумму выделили депутаты городского совета – 450 тысяч рублей. Почти столько же, к примеру, стоит 45-дневный курс лечения в МНХЦ им. Пирогова. В общем, я увидела столько внимания, сочувствия и поддержки, что была невероятно тронута.

О мошенниках и телефонной «терапии»

Однажды в моей квартире раздался телефонный звонок. На том конце провода прозвучал мужской голос: «Лена, я могу вам помочь… Я вылечу вас за пару сеансов». Незнакомец рассказал, что увидел обо мне ролик по телевизору, что он экстрасенс и помогает людям, передавая им свою энергию. Для вас, пояснил звонивший, это ничего не будет стоить. Ехать тоже никуда не надо, просто приложить к уху телефонную трубку и получать импульсы. Пока мы общались, экстрасенс мимоходом спросил о моей пенсии, семье и квартире, в которой я живу. Рассказал, что уже много лет спасает безнадёжно больных, работает он в основном по телефону. Сразу предупредил: его энергетика настолько сильная, что в квартире может перегореть аппаратура или выключиться свет. Не стоит пугаться, если вдруг оборвётся телефонная связь, — это нормально.

Первый сеанс прошёл без сбоев в электричестве, правда, связь действительно пару раз прерывалась. Минут двадцать я лежала, прислонив трубку к уху, и слушала тишину, пока её не рассеял голос экстрасенса: «Итак, вы что-нибудь   чувствовали? Озноб, жжение в ногах, лёгкое покалывание?» К сожалению, ничего подобного со мной не происходило. Мужчина пояснил, что это нормально и обычно первые ощущения появляются после двух-трёх сеансов. Но, когда и после пятого никаких изменений не произошло, экстрасенс сказал, что, видимо, я не поддаюсь его лечению. Это бывает крайне редко, но у меня, вероятно, всё очень сложно. На этом мы и расстались.

Был ещё один случай, когда человек хотел мне «помочь», но я снова не поддалась внушению. Мне опять звонил мужчина, на этот раз якобы бизнесмен. Сказал, что живёт за границей, узнал о моей беде от знакомого и хочет помочь. Поведал, что не понаслышке знает, что такое горе — сам потерял дочь. Благотворитель обещал перевести на мой телефон 100 тысяч рублей, а меня просил при случае поставить свечку за его дочку Светочку. Я не знала, как и благодарить Сергея — так он во всяком случае представился. Обещала, что сколько жить буду, буду молиться за него и за всю его семью. Позднее выяснилось: чтобы перевести деньги на телефон, у меня на счету должно быть 14 тысяч рублей. Только тогда, объяснил Сергей, можно перечислить средства.

Мне всё это показалось странным, и я решила позвонить в сервисную службу своего сотового оператора. Там пояснили: даже нулевой баланс не является преградой для осуществления перевода. Позвонила в пресс-службу УМВД по Брянской области, где меня предостерегли: скорее всего, вы имеете дело с телефонными мошенниками. Когда Сергей вновь позвонил, я всё ему это выложила. Он сказал, что не ожидал от меня подобных обвинений и ему очень обидно такое слышать. Я попросила меня больше не беспокоить и положила трубку. Потом мне ещё приходили SMS: «Странная вы…», «Пополните счёт, и я переведу деньги». Но я больше не реагировала, мошенники — отличные психологи и могут пудрить мозги, пока не получат своё. К счастью, такие случаи, когда люди хотят нажиться на чужом горе, — редкость.

Брянск — город хороших людей, но инвалидам в нём жить трудно

3 декабря в прошлом году меня пригласили на Международный день инвалида в ДК БМЗ. Там было столько людей в колясках! Очень много молодых парней и девушек. Странно, подумала я тогда, почему раньше, когда я была здорова, я не видела никого из них ни на улицах, ни в магазинах, ни в кафе. Теперь я знаю ответ — все сидят дома.

Наш город, к сожалению, не приспособлен для того, чтобы люди с ограниченными возможностями себя таковыми не чувствовали. Конечно, нужны пандусы прежде всего в подъезде и во всех близлежащих организациях — магазине, парикмахерской, почте, администрации и т. д.

Дальше — нормальные дороги, в первую очередь возле дома. У меня, например, возле подъезда такая разбитая дорожка, что, даже если меня вывезут на улицу, доехать сама до другого подъезда я не смогу — застряну в первой же ямке. Прогулки на свежем воздухе особой радости не доставляют. Коляска у меня домашняя, и приспособлена она для ровной поверхности, на наших колдобинах её так трясёт, что того и жди развалится. Для организма тоже особого удовольствия нет трястись часа полтора.

Как-то в реабилитационном центре я познакомилась с девушкой, которой делали повторную операцию — закрепляли металлическую конструкцию, что держит позвоночник: расшатались какие-то шурупы от трясок в коляске.

Так что на улице я бываю крайне редко. Моя мечта — чтобы в посёлке Путёвка, где я живу, сделали нормальные дороги, и я смогла бы гулять сама. Тем более у меня есть электрическая коляска.

Транспорт тоже для инвалидов не приспособлен, есть у нас один автобус с пандусом, но он ездит по маршруту всего пару раз в день, так что дальше говорить даже не хочется. Я передвигаюсь по городу на такси, но, во-первых, это финансово накладно, а во-вторых, не в любой багажник вмещается инвалидная коляска. Так что и выезжаю я куда-то очень редко.

Хотя, не всё так плохо. Брянск —город всё-таки хороших людей. После трагедии, которая со мной случилась, я поняла, что в нашем городе и вообще в регионе очень много неравнодушных, искренних, светлых жителей. Знакомые и незнакомые люди подбадривают, вдохновляют меня. Например, однажды моя банковская карта пополнилась на 7777,77 рублей. Это не просто вклад в моё восстановление, это настоящее пожелание удачи!

Или же мне позвонила незнакомая женщина: «Лена, я помню ваши сюжеты. Думала всё, куда вы пропали, может, в Москву уехали. А вчера увидела сюжет и… шок!» Мы проговорили около часа. Она сама в очень трудной ситуации. Большие проблемы со здоровьем. Она плакала и спрашивала, чем может помочь. Вот это люди! Мы обменялись телефонами. И вдруг SMS: «Прерванный полёт я отрицаю. Как бороться с этим, я не знаю. Помогала всем, везде, всегда. Пусть хоть кто-нибудь   мне тоже скажет „да“. Эти строки я написала 6 лет назад, когда прозвучал мой диагноз. Сегодня, Леночка, я посвящаю их тебе. Сотни «да — добро» уже летят к тебе! И всё обязательно будет хорошо».

Пользуясь случаем, хочу сказать: «СПАСИБО!» — всем, кто оказался неравнодушным к моей беде, всем, кто продолжает быть рядом. Мне предстоит ещё долгий путь к выздоровлению. Но я знаю, что не одна на этом пути. Моя мама однажды сказала: «С такой огромной поддержкой ты просто обязана стать на ноги».

Александра САВЕЛЬКИНА
Фото из личного архива Елены Поцелуевой

В ТЕМУ!

В декабре «Брянская ТЕМА» планирует провести благотворительный вечер-аукцион. Лотами станут картины Лены Поцелуевой. Вся вырученная от продажи сумма пойдёт на оплату новых курсов реабилитации, а Лена станет ещё на один шаг ближе к своей мечте.

Фоторепортаж с события смотрите на страницах журнала.