Доктор Фетисова: о зобных и злобных
Известный эндокринолог, заведующая единственной в Брянской области радиоиммунологической лабораторией Алла Фетисова рассказала «Брянской ТЕМЕ», от чего защищает детей эндокринолог, как из карлика «вырастить»манекенщицу с ростом метр семьдесят, что случается, когда в организме не хватает йода. А ещё почему вредно хрустеть чипсами, как с детства отучить малыша от конфет и почему весь мир был уверен, что в 80-е годы в Брянске победили сахарный диабет — читайте в интервью с доктором.
— Алла Валериановна, вы представитель известной в Брянске медицинской династии. Кажется, что в таких семьях дети должны испытывать некий «династийный» гнёт при выборе профессии…
— Мне посчастливилось родиться в благополучной семье, состоявшей из медиков и технарей. Папа, Валериан Александрович Фетисов, имел образование строителя, преподавал в БТИ (ныне БГИТА) и даже был деканом вечернего отделения на строительном факультете. А первым в семье врачом был дедушка по отцовской линии. Помню, как он дома отмерял на старинных весах лекарство, — было в этом
По линии мамы дедушка был иконописцем. Фамилия его — Поярков. Многие из их семьи писали иконы, даже целая слобода — Поярковская — образовалась напротив теперешнего завода «Дормаш». Трём своим дочерям дедушка дал высшее образование. Мама стала доктором и была самой набожной из всех сестёр.
— Религия и медицина — во многом сферы взаимоисключающие. Как это сочеталось в одном человеке?
— Религиозность нашла своё отражение в её характере. Мама, Анна Ивановна, ей сейчас 96 лет, всегда была очень сердобольным человеком, помогала своим больным, переживала за них всей душой. В 1941 году она окончила Московский мединститут, была уже замужем за папой, поехала с ним в Саратов. Отец был призван по линии НКВД для строительства аэропортов и переправ. Мама работала в госпитале хирургом, хотя по образованию она терапевт. Но какая на войне терапия…
— Мама рассказывала об этом периоде?
— Она до сих пор помнит фамилии мальчиков, которых оперировала. И первого: его привезли с гангреной, пришлось отрезать ногу, но он, к сожалению, умер. Она очень тяжело переживала эту первую потерю. Мама умудрялась оперировать раненых солдат (Сталинград совсем близко от Саратова!), какое-то время была начальником медпункта, в Саратове родился их первенец Олег. Мама продолжала работать, за ребёнком присматривала её родная сестра Лариса, которую в начале войны она увезла с собой.
После окончания войны, родители вернулись в Брянск. Мама устроилась во вторую советскую больницу, работала с такими асами, как Николай Амосов, Александр Шалимов. Мама заведовала терапевтическим отделением, затем в областной больнице возглавила кардиологию, одна из первых получила звание «Заслуженный врач России».
Я очень плохо помню маму дома: она всё время проводила в разъездах по районам. Меня воспитывала полуграмотная бабушка по отцовской линии. И, честно сказать, я никогда не мечтала стать медиком. Просто однажды нас поделили: Олега направили по папиной, технической, линии; меня — по маминой, медицинской.
— Но ведь можно было, например, завалить экзамены…
— Я была послушным ребёнком. Самостоятельно отправилась в Симферополь — поступать в Крымский медицинский институт и, к несчастью, сдала все экзамены на «отлично». Первые полгода то и дело помышляла бросить медицинское образование, а потом втянулась. Мне очень нравился Крым. Например, частенько после субботних лекций мы ездили на троллейбусе в Ялту. Это было хорошее время…
После окончания факультета педиатрии я проходила интернатуру в Брянске, в детской поликлинике № 2, затем в 1974 году устроилась в роддом № 2 микропедиатром — так раньше называли неонатологов. В те времена работать в роддоме областного центра было весьма и весьма непросто. Сравните: в 70-е годы насчитывалось до 25 тысяч родов, а сейчас не более 10–12 тысяч. Не было специализированных перинатальных центров — мы выхаживали недоношенных, делали переливания крови при резус-конфликтах, принимали роды с осложнениями. Работа была ответственной, но мне не нравилась: я никогда не видела выхода своих больных. В то время малыши находились в роддоме десять дней, затем тяжелобольных — передавали в другие отделения, под наблюдение других врачей. Получалось, что я не вылечивала ни одного пациента, не было в этом какой-то завершённости. Зато, когда в 1978 году я перешла в эндокринологию, полюбила эту профессию. И до сих пор страшно люблю!
Чёрное эхо Чернобыля
— Расскажите о первых шагах в профессии — эндокринологии, поделитесь собственными «записками на манжетах».
— Четыре месяца я проходила стажировку на базе «взрослого» эндокринного отделения. Других попросту не было. Разумеется, были и курсы повышения квалификации. Однако после этого срока я пришла на приём и вдруг оказалась в полной растерянности. Привезли мальчика с диагнозом юношеский базофилизм. Другие врачи уехали на диспансеризацию. И вдруг поняла, что не знаю такой болезни! В общем, я добросовестно обследовала щитовидную железу, измерила рост и только в последний момент обратила внимание на стрии (растяжки), которыми было разрисовано практически всё тело. И тут осенило: я столкнулась с обыкновенным подростковым ожирением, у которого довольно много названий, в том числе и базофилизм. Помню первые выезды на диабетические комы, от которых неизменно трясло — настолько это страшно. Однажды в хирургию поступил мальчик с внутренним кровотечением. Оказалось, у него диабет, он постепенно входил в состояние комы. Только выведем его из тяжёлого состояния, и кажется, что всё в порядке, мы — домой, а он обратно, в кому. Умер мальчик. Так жалко. Это была первая и единственная смерть в моей практике…
— Где вы вели приём?
— В то время я была единственным в Брянской области детским эндокринологом. Работала в противозобном диспансере, который был открыт в 1963 году на базе областной больницы по инициативе заслуженного врача Екатерины Григорьевны Ивановой. Диспансер в те годы открывался по нужде: регион наш был признан йододефицитным — нужно было восполнять недостаток йода, искать патологии.
С 1980 года — главный внештатный детский эндокринолог, затем возглавила радиоиммунологическую лабораторию, где работаю по сей день.
— Связано ли это открытие с трагедией на Чернобыльской АЭС?
— Тогда ещё не было активных заболеваний, мы просто обследовали детей, ждали патологий. В 1986-м была достроена детская областная больница, где я вела приём, лаборатория начала функционировать в 1987 году.
В августе 1986 года мы поехали на диспансеризацию в Новозыбков, обследовать детское население. Местные врачи рассказывали, как в мае, когда никто ещё не знал о трагедии, обращались дети с жалобами на потерю сознания, носовые кровотечения во время демонстрации…
— Когда болезни дали о себе знать, когда проявились первые последствия аварии на Чернобыльской АЭС?
— Эндокринологов сразу пустили в бой, потому как в области изначально наблюдался дефицит йода. «Голодная» щитовидная железа активнее потребляет радиоактивный йод. Поэтому и стали массово обследовать детей. Весь 1986 год меня почти не было дома, и на работе тоже — постоянные командировки в районы.
Первые раки щитовидной железы у детей были обнаружены в Брянской области в 1991 году. До аварии на Чернобыльской АЭС на моей памяти был всего один ребёнок с подобным заболеванием, а в 90-е годы был зарегистрирован 21 случай. Это нонсенс!
В настоящее время ежегодно регистрируется по 1–2 случаю рака щитовидной железы у детей. Согласно приказу № 100 Министерства здравоохранения РФ такие дети имеют право оперироваться в Обнинске или в Москве. Дело в том, что щитовидка — орган маленький, но удаленький. В нём расположено много кровеносных сосудов, и хирург должен оперировать буквально каждый день. Да и раки были грозные — большинство с метастазами в лимфоузлы. К счастью, вовремя диагностированные заболевания удачно пролечили, в настоящее время пациенты находятся на заместительной терапии, это на всю жизнь. Кстати, многие из них сами стали родителями!
«Девки, спасайте. Мне коров надо доить!»
— Правда ли, что эндокринные заболевания нельзя вылечить?
— Да, к сожалению, это так. Мы можем только компенсировать их, поддерживать в нормальном состоянии. Однажды в конце 80-х годов на весь Союз было объявлено, что в Брянске научились лечить сахарный диабет. Мне писали письма из Румынии и Владивостока, из Киева мы госпитализировали больных. Однако мы не научились лечить диабет, мы одни из первых перешли на более чистые датские инсулины. Прежде инсулины были очень «грязные», это значит, что при введении лекарства оно выбрасывалось в кровь такими, знаете ли, пиками. Регистрировалось большое количество ком. Была у нас одна пациентка, Леночка. Мама привозила её периодически в гипокоме (пониженный сахар в крови), то в гиперкоме и уезжала в свой колхоз со словами: «Девки, спасайте! Мне коров надо доить…» Представляете, насколько злобное и опасное заболевание — сахарный диабет.
Мой шеф по аспирантуре, профессор Герман Александрович Зубовский (именно по его инициативе была открыта радиоиммунологическая лаборатория в Брянске) решил помочь нашему региону. Так, с его помощью мы перешли на датские инсулины и впервые начали применять шприц-ручки. По сравнению с обыч- ным шприцем — это небо и земля: ребёнок вводит инсулин по пять раз в день, игла у шприц-ручки тоненькая, как хоботок у комара, несколько дней не притупляется, да и введение лекарства стало более комфортным.
— Расскажите об эндокринных заболеваниях, с которыми вы сталкиваетесь в своей практике. Какое считается самым распространённым?
— Самое грозное, безусловно, сахарный диабет — эндокринное заболевание поджелудочной железы. При диабете уровень сахара в крови повышен вследствие дефицита или полного отсутствия в организме инсулина. Этот гормон обеспечивает нормальное усвоение организмом глюкозы (сахара), поступающей из углеводов пищи. Глюкоза является основным источником энергии, необходимой для полноценной жизни. Когда инсулина нет или его не хватает, уровень глюкозы в крови повышается. Предугадать значение сахара в крови по своим ощущениям невозможно, так как организм может привыкнуть к повышенному уровню глюкозы, и вы будете чувствовать себя хорошо, но опасность развития осложнений остаётся очень большой.
Сегодня у детей сплошь и рядом инсулинозависимый сахарный диабет I типа, когда поджелудочная железа совсем не вырабатывает этого гормона. Однако всё чаще в России и в мире встречается диабет II типа у детей. В Брянской области таких пациентов двое. При диабете II типа инсулина вырабатывается либо слишком мало и можно медикаментозно стимулировать поджелудочную железу к выработке гормона, либо инсулина много, но точки-мишени в организме к нему не чувствительны, и в этом случае необходимо повышать чувствительность рецепторов. Вылечить диабет нельзя, но с ним можно жить!
К сожалению, вынуждена констатировать, что в регионе фиксируется и неонатальный диабет: дети заболевают в возрасте до 6 месяцев. Когда я начинала работать, в моей практике был всего один такой случай, а сейчас по области насчитывается около пяти детей.
— Как распознать сахарный диабет на начальной стадии? Как от него защититься?
— Первые признаки сахарного диабета: вялость, усиленная жажда, частое изнурительное мочеиспускание, головная боль, исхудание, сухой язык, неприятный запах ацетона изо рта, в редких случаях — кровавая рвота. Я не умею определять всех запахов, но когда иду по больничному коридору, и
Как защитить своё чадо? Больше проводить с ним времени, чувствовать своего ребёнка. Помимо генетических особенностей организма, мы сами порой провоцируем сахарный диабет. Переедание, гиподинамия (малоподвижный образ жизни), обилие в рационе вредных и высококалорийных продуктов — чипсов, семечек, сухариков, курочек гриль…
Мне не нравится слово «диета», оно слишком грозное. Надо кушать часто, всё и понемножку. Лучше отдать предпочтение натуральным продуктам. Как можно меньше давать детям сладостей. Как мы привыкли? Помог маме. Молодец. Вот тебе конфетка! Замените шоколад и печенье на яблоки и груши, и ребёнок с детства приучится воспринимать фрукты как угощение. И, уверяю, эта привычка останется на всю жизнь. Мне не нравится, когда детям говорят: «Не выйдешь из-за стола, пока не доешь». Ребёнок ест ровно столько, сколько ему нужно. От сладкого на десерт после основного приёма пищи тоже стоит отказаться. Да и вообще я считаю: лучше есть медленно и невкусно.
Таблетки для Алисы
— Сколько детей в Брянской области на сегодняшний день больны сахарным диабетом?
— 264 ребёнка по области. Когда начинала работать, было в среднем 50 человек на весь регион, а сейчас в год заболевает не менее 40 детей. Наблюдается сезонность заболевания, например, после перенесённого гриппа. К счастью, детям — зелёная улица. Все наши маленькие пациенты бесплатно получают глюкометры, шприц-ручки, инсулин, а также 4 тест-полоски в день для определения уровня сахара в крови. Появился более удобный способ введения инсулина — при помощи специального аппарата — помпы, которая закрепляется на поясе, руке или плече и дозировано вводит инсулин в кровь в течение дня.
Не забывайте, что в подростковый период, когда активизируются все железы внутренней секреции, в организме бушует гормональный ураган, который сам по себе может повышать уровень сахара в крови. В этот период дети требуют к себе особо пристального внимания, потому как могут возникнуть осложнения.
Одно из осложнений сахарного диабета — синдром Мориака. Клиническая картина характеризуется развитием и прогрессированием гепатомегалии, «кушингоидным» перераспределением подкожной жировой клетчатки, задержкой физического и полового развития. Проще говоря, происходит задержка роста, дети с синдромом Мориака полные, тучные, с надутым животом, зачастую умственно неразвитые. К счастью, врачи научились предотвращать появление таких синдромов, до минимума сократились госпитализации пациентов в тяжёлом коматозном состоянии. Однако, сахарный диабет, проявившийся в раннем деском возрасте, закладывает осложнения, которые могут манифестировать во взрослой жизни, ведь высокий сахар откладывается на нервах, мышцах, сосудах, постепенно разрушая их. Для того чтобы таких проблем не возникло, нужна высокая мотивация родителей. Дети есть дети. Да, они привыкают к режиму, да, научились постоянно вводить инсулин и следить за уровнем сахара в крови, соблюдают диету. Но бывают и другие случаи. К нам периодически привозили мальчика в довольно тяжёлом состоянии, однако анализы крови у него были хорошие. Оказалось, что перед тем, как проверить уровень сахара, он разбавлял кровь водой, чтобы улучшить показатели…
— Какие ещё заболевания лечит эндокринолог? Какие редкие болезни встречались в вашей врачебной практике?
— Ещё одно грозное заболевание — гипотиреоз — пониженная функция щитовидной железы. Если мама во время беременности не принимает препараты йода, возникают такие отклонения в развитии плода, как кретинизм, микседема. На сегодняшний день все новорождённые дети в регионе на 5-й день жизни проходят скрининг: из пяточки берётся капля крови для анализа на гормоны щитовидной железы. По статистике обнаруживается 4 случая гипотиреоза на 10 тысяч родов. Дети даже могут не выглядеть больными, но обладают повышенными утомляемостью и возбудимостью, в период пубертата могут остановиться в развитии. У некоторых обнаруживаются нарушения моторики, что может стать результатом частых запоров, умственное отставание, тугоухость.
Мы, детские эндокринологи, постоянно выезжаем в районы, проводим масштабную диспансеризацию. Когда действовала программа «Щитовидная железа», в каждом районе обследовали 1000 детей и 200 взрослых — всем делали УЗИ щитовидной железы, у 200 человек брали анализ крови на гормоны, у 200 — анализ мочи на содержание йода. Дефицит йода в нашем регионе проявляется в лёгко-средней степени, но даже это может стать причиной негативных последствий.
Важный момент — планирование беременности. Во время диспансеризаций мы рассказываем об этом девочкам, начиная с 14–15 лет. Планировать, значит, кроме всего прочего принимать препараты йода (если нет противопоказаний, например, повышенной функции щитовидной железы). И хотя бы раз перед беременностью проверять функцию щитовидной железы. Не обязательно, что обследование выявит серьёзные заболевания, но может обнаружиться состояние йододефицита, которое часто ходит под другими флагами: утомляемостью, сонливостью, шумом в сердце, у женщин может быть невынашивание беременности, выкидыш.
Что касается редких заболеваний и симптомов, это Базедова болезнь — выпученные глаза, как у Крупской. Встречаются и карлики — дети с серьёзной задержкой роста. Я не веду официального приёма пациентов, но постоянно наблюдаю детей с задержкой роста. И знаете, благодаря верно подобранному гормональному лечению, мои «карлики» выросли до 170–176 сантиметров! Бывают и кардинально противоположные случаи: мы наблюдаем ребёнка, который в год и три месяца выглядит как среднестатистический пятилетка, плюс оволосение, крупные для такого возраста половые органы. Налицо — преждевременное половое созревание, которое придётся останавливать с помощью специальных препаратов. В моей врачебной практике встречаются синдромы Шерешевского — Тернера — хромосомная болезнь, сопровождающаяся характерными аномалиями физического развития, низкорослостью и половым инфантилизмом. Крыловидные складки кожи в области шеи— характерный признак болезни. Встречается только у женщин. А у мужчин генетический синдром носит имя учёного Клайнфельтера. И если у девочек не хватает хромосом, то у мальчиков обнаруживаются лишние. И чтобы избежать осложнений, нужно как можно раньше начинать заместительную терапию. Медикаментозно, кстати, можно сделать из мальчика мужчину. Такое лечение актуально в подростковом возрасте, когда, например, мы обнаруживаем, что у 15-летнего школьника нет пубертата. Мы не можем до конца вылечить ни одного эндокринного заболевания, но мы должны стремиться к тому, чтобы жизнь ребёнка была максимально полноценной.
— Вы признались, что любите свою профессию. Это взаимно?
— (Смеётся.) Благодаря эндокринологии я повидала полмира! Наука эта развивается большими темпами, постоянно проводятся научные конференции, конгрессы — в Китае, Японии, Польше, Чехии, Швеции, Турции, Германии, на которых я стараюсь не пропустить ни одного слова. Только в Америке до сих пор не была…
— Как полагаете, от чего нужно защищать детей?
— От жестокости, негатива, чтобы как можно меньше на детей выливалось той «грязи», которой переполнены современные средства массовой информации, преимущественно телевидение и Интернет. В особой защите нуждаются подростки. В них играют гормоны, из-за чего они становятся безбашенными, агрессивными. И если не сеять добро, они сохранят в себе эту жестокость. Детей нужно любить, и защищать их своей любовью!
Александра САВЕЛЬКИНА
Фото Михаила ФЁДОРОВА
7286
Добавить комментарий