Какие тайны хранит брянский архив?

Жизнь архивиста — сказка. Ревизская. Именно так называется один из основных источников по генеалогии: документы по именной переписи податного населения Российской Империи XVIII — середины XIX веков. Всего в истории нашей страны было проведено десять таких ревизий. Главный специалист отдела публикации и использования документов Государственного архива Брянской области Екатерина Деревянко гулко кладёт на стол один из 3-килограммовых томов переписи за 1857–1958 гг., последней по счёту. Основная масса запросов от брянцев — социально-правовые: о подтверждении трудового или льготного стажа, обучения в вузах, применения репрессий. На втором месте — запросы генеалогические. Ими и занимается Екатерина.

— В ревизских сказках мужчин записывали на левой странице, женщин — на правой, — поясняет архивист. — Вот перед нами «Тихон Гаврилов Блинов», на момент переписи ему исполнился 21 год. «Гаврилов», значит сын Гаврилы, Гаврилович. На соседней странице тем же размашистым почерком значится имя «Тихона жены Федосьи Ларионовой», 20 лет от роду. Дальше описывались имена дочерей и сыновей. Помещики по этим спискам платили на каждого крестьянина подушный налог, а мы, если повезёт, восстанавливаем истории целых семейств.

Крестьянское происхождение Брянска

— До какого века можно восстановить родословную в документах брянского архива?

— Ревизии нашего региона сохранились неплохо, самые ранние датируются 1783 годом. Но это то, что есть в брянском архиве. После того, как мы предоставляем генеалогическую справку, люди могут искать и дальше. Например, в других областных государственных архивах или в Российском государственном архиве древних актов, где собраны ревизии времён Петра I.

— Дворянское происхождение удавалось подтверждать?

— С дворянами сложнее: их не вписывали в ревизии. Потомственные и личные дворяне, государственные служащие, духовенство, учителя на дому и некоторые другие категории граждан не облагались подушным налогом. Однако упоминание о них можно обнаружить в списках, которые формировались в городах губернского значения: Орле, Чернигове. Брянск-то — уездный городишко. Население на 98% составляли крестьяне, казаки, мещане…

Чтобы подтвердить дворянское происхождение, придётся обращаться в архивы бывших губернских центров. А затем по брянским «ревизиям» можно восстановить границы земельных угодий, которые некогда принадлежали той или иной фамилии.

— Есть ли пробелы в коллекции брянского архива?

— К сожалению, это неизбежно. Полностью утеряны ревизии большого Новозыбковского уезда, который некогда входил в Черниговскую губернию. История их исчезновения до сих пор остаётся тайной.

Огромное количество метрических книг (реестров для официальной записи актов гражданского состояния до 1918 года) было утрачено в период оккупации. В целом, в период Великой Отечественной войны из 800 тысяч единиц хранения остались лишь 600 тысяч…

Сложно восстанавливать родословные еврейских семей. Во-первых, сохранилось очень мало прямых источников: 4 раввинатских книги синагоги посада Клинцы, а также списки о рождении, бракосочетании и смерти граждан в фонде Брянской городской управы. И то за очень короткий период — с конца XIX века и до революции. Во-вторых, по этим документам мы можем подтвердить только даты рождения, смерти, бракосочетаний. Остальную информацию можно попробовать отыскать в косвенных источниках, которые имеются в архиве. Но, как показывает практика, большинство пользователей не горят желанием работать с документами самостоятельно в нашем читальном зале, ввиду длительности исследования и неопределённости результатов.

— А каковы шансы найти пропавших в веках родственников? Что говорит по этому поводу статистика?

— Ежегодно мы ставим для себя планку проводить не более 50 генеалогических исследований, на деле же отвечаем почти на две сотни запросов. Однако обнадёживаться не стоит, больше половины ответов — отрицательные. Тут уж как повезёт: в архиве либо есть нужная информация, либо её нет.

— В вашей работе случаются и интересные краеведческие открытия. К ним можно отнести «Случай в уездной тюрьме»: детально задокументированную попытку побега из тюрьмы по улице Успенского (ныне Урицкого). Несостоявшихся беглецов застали на месте преступления, когда титулярный советник Алексей Павлович Оглоблин, работавший в канцелярии, неожиданно услышал звук пиления железом по железу…Такие находки редкость?

— Архив не занимается исследовательской работой, а текущая рутинная деятельность и вовсе не оставляет на это времени. Но иногда ищешь одно, а обнаруживаешь совершенно другое…

Однажды в архив обратились сотрудники тюрьмы и то ли к юбилею, то ли к открытию музея поручили написать историю этого учреждения. Материалов было мало, но попалось целое дело, посвящённое попытке побега. Были в нём и такие подробности как, скажем, материалы допроса: «Вот что записано в протоколе дознания полицейского пристава города Брянска Бажурина: «При опросе мною объяснилось, …что подсудимые арестанты украли из тюремной мастерской, где плетут лапти, кусок стали, сделали на нём насечки в то время, когда надзиратель выходил в другой коридор. На это у них ушло двое суток». Ровно дня хватило им для подпила решёток. В грядущую ночь планировался побег». И ещё много живых, любопытных подробностей.

Тогда с оказией случилась статья об этой находке. А вот чтобы каждый день открытие — такого, конечно, нет.

Да вы оригинал!

Некоторые краеведческие находки сопровождают чуть ли не мистические истории. Например, популярные среди тютчеведов «Ревизские сказки помещичьих крестьян Брянского уезда» за 1857–1858 годы ежегодно просматривают десятки исследователей. Однако ранее неизвестные автографы поэта обнаружили себя лишь старшему научному сотруднику краеведческого музея Светлане Никулиной. Есть даже точная дата открытия — 4 марта 2015 года. Именно в этот день краевед, в очередной раз просматривая списки тютчевских крестьян, наткнулась на 11 листе доверенности, выданной Николаем Ивановичем Тютчевым по селу Овстуг своему дворовому человеку Григорию Маркову Камарову, подпись:«Брянский помещик, полковник Николай Иванов Тютчев». Такую же доверенность адресовала своему дворовому человеку «брянская помещица, действительная статская советница Эрнестина Тютчева» по сельцу Дятьковичи и некоторым другим деревням. И, наконец, самую завидную в историческом плане доверенность получил дворовый человек Дмитрий Васильев Павликов из села Речица. В его документе значилась собственноручная подпись доверителя: «Брянский Помещик, Действительный Статский Советник и Камергер Фёдор Иванович Тютчев». Эта находка показывает, сколь многие открытия могут быть сделаны исследователями в недрах Брянского архива. Причём весьма неожиданно.

На сегодняшний день на 10 этажах в двух зданиях регионального госархива хранится более миллиона ста пятидесяти тысяч дел, из них 35 722 документа имеют статус особо ценных. Самая ранняя рукопись датирована 1709 годом. Это «Прошение об отдаче Пустыни Копыловой Брянскому Вознесенскому монастырю Предтечевой пустыни». А вот уникальный документ в архиве всего один…

— Это был 2003 год, я тогда работал в управлении по делам архивов Брянской области, — вспоминает начальник отдела комплектования архивного фонда Александр Ронжин. — Из Росархива прислали методическое указание: начать работу по розыску уникальных документов. Для рассмотрения в Росархив нужно было отправить сведения о документах из состава особо ценных, но ценность представляющих для всей страны. В архивной службе я работаю с 1976 года, прекрасно знаю все сборники опубликованных документов. Хорошенько поразмыслив, я определился с «кандидатом» — это был «Протокол съезда Советов 4-х северных уездов Черниговской губернии от 16–17 июня 1918 г.». Участники этого съезда высказывались за присоединение Стародубского, Мглинского, Суражского и Новозыбковского уездов к Великороссии (России). Копии протокола были отправлены в Киев и Москву. Машинописный оригинал с подписями делегатов хранится в брянском архиве. Документ был известен, но статус уникального получил лишь в 2005 году. С тех пор «Протокол…» хранится отдельно, в сейфе кабинета директора.

Да, «Надо заводить архивы, гад рукописями трястись…»

История Брянского края нашла своё отражение в разнообразных архивных материалах. Например, о занятиях населения и состоянии сельского хозяйства можно узнать из документов Брянской воеводской канцелярии и городнического правления, уездных и городских управ. О положении крестьян и народных волнениях — из документов фондов магистратов, ратуш и мещанских прав. О деятельности различных партий и движений на Брянщине: социал-демократов, эсеров, анархистов — из архивов жандармского и полицейского управлений. О подробностях партизанского быта — из многочисленных материалов фонда Брянского штаба партизанского движения. Там же, к примеру, можно подтвердить партизанскую принадлежность родственников.

— Фонды архива пополняются до сих пор, — пояснил Александр Ронжин, занимаются этим сотрудники именно его отдела. — В списке источников комплектования — 192 организации, как федеральные, так и областные. В частности, это налоговая служба, статуправление, областные органы власти в лице своих департаментов, музеи, научная библиотека, старейшие промышленные предприятия региона…

Любопытная особенность: в наш цифровой век документы в архив подаются по-прежнему в виде прошитых стопок бумаги, а не в электронном формате, что, к примеру, могло бы значительно упростить поиск.

— У вас патефонные пластинки есть? — без единой ноты иронии ответил вопросом на вопрос Александр Венедиктович. — А если бы были, вы бы смогли их прослушать?

Скорее всего, нет. Вот вам и ответ. Это сейчас мы пользуемся компьютерами, через 100 лет их, возможно, не будет. А документ мы обязаны хранить вечно!

К слову, пополняют архив не только официальные документы учреждений и организаций, но и личные собрания известных людей Брянщины:писателей, краеведов, журналистов, художников, архитекторов, учёных и преподавателей вузов. По словам сотрудников архива, наиболее востребованыу современных исследователей дневник жительницы Брянска 13-летней девочки Аллы Ржевской, который она вела в годы Великой Отечественной войны; личные фонды писателя, создателя парка-музея имени А. К. Толстого Валентина Динабургского, писателя и журналиста Владимира Деханова, историка-краеведа Людмилы Осипенко.

— Основные документы— это удостоверения, аттестаты, дипломы, грамоты, благодарности, а также рукописи, автобиографии, вырезки газетных статей, отзывы современников, переписка с родственниками, друзьями, издательствами, — поясняет Наталья Иванова, 10 лет она комплектует архивы известных земляков. — Личные вещи по понятным причинам мы не принимаем. Изданные книги тоже. Художники иногда сдают эскизы, наброски. Особенно ценны — первые. Но и в документах можно найти много интересных подробностей. Например, в 2015 году, занимаясь формированием большого фонда архитектора Василия Николаевича Городкова, я обнаружила его переписку с представителями власти о том, каким он видит Брянск. А ведь именно этот человек стал одним из активнейших участников послевоенного восстановления нашего города.

А талисман ошибся

Эти истории — лишь малая часть фактов и тайн, которые хранятся в архиве Брянской области, обнародованных и ждущих своего времени. И интерес к ним велик.
Не случайно на сайте брянского архива размещено объявление: «Уважаемые исследователи! В связи с большим количеством желающих работа в читальном зале ведётся по предварительной записи». Срок ожидания, правда, небольшой — всего две недели, но и это говорит о многом.

И, пожалуй, закончим ещё одним случаем из жизни, который точно характеризует профессию архивиста.

— Во многих старых документах не указывалось фамилий, — говорит специалист по генеалогии Екатерина Деревянко. — Допустим, нахожу две похожих семьи, где отцы — некие бесфамильные Никифоры, одинакового года рождения. Определить, какая семья нужная, очень сложно. Как-то, оказавшись в подобной ситуации, я позвонила женщине, которая хотела восстановить свою родословную, и честно ей сказала, что зашла в тупик. «Не волнуйтесь! — услышала я в ответ.
— Сейчас подъеду и точно всё скажу». Ну, думаю, возможно, она знает каких-то других родственников и определит «своих» по составу семьи. Женщина приехала, достала камень на нитке и начала водить над «ревизией» со словами: «Это мой талисман. Никогда не подводит. Даже на испорченные продукты в супермаркете указывает!» Во время сеанса камень ожидаемо дрогнул над одним из Никифоров. Женщина расплылась в улыбке: «Наконец-то! Вот моя семья!» — и, довольная, уехала домой.

Но мы же архивисты! Мы не можем на талисманы рассчитывать! Я продолжила поиск в побочных источниках. И, к большой удаче, в документах военкомата нашла упоминание о Никифоре, уже глубоком старике — с отчеством и фамилией. Недостающий кусочек пазла был найден. Родство удалось восстановить. А талисман ошибся…