«Дулаг-142»: история о неравнодушии

Мы обещали, что обязательно вернёмся к этой важной для истории нашей страны теме. В этот раз о масштабной исторической находке рассказывают сотрудники прокуратуры, которые обнаружили место бывшего фашистского лагеря, собрали ценные архивные документы, воспоминания очевидцев, отстояли права узников в суде и координируют процесс создания на месте бывшего концлагеря мемориального комплекса.

Проверка на совесть

Территория «85-го ремонтного завода» — это 86 гектаров земли в Володарском районе Брянска. Место коммерчески привлекательное: 10 минут на машине до Бежицы, 15 — до центра Советского района. Территория настолько огромная, что её не так просто обойти пешком. По пути встречаются здания довоенной постройки, цеха советских времён, современные ангары, остатки железнодорожного полотна, заросли кустарников и травы — обычное зрелище для некогда обанкротившегося предприятия.

Можно представить, что именно такую картину увидел помощник прокурора Володарского района Кирилл Новиков, когда в 2019 году по поручению руководства выехал на территорию АО «85-й ремонтный завод». 28-летнему уроженцу Ростовской области предстояло разобраться в соблюдении на предприятии трудового законодательства и защитить права рабочих. Проходя по территории, в одном из отдалённых уголков огромного заводского двора помощник прокурора увидел памятник с короткой надписью «Жертвам фашизма 1941–1943» — и спросил у сопровождающих, что это за мемориал. На что услышал в ответ: «Это память о погибших узниках концлагеря. В годы Великой Отечественной войны на этой территории был организован пересыльный лагерь, в котором погибли 40 тысяч узников…»

— Эта история меня потрясла, — рассказывает Кирилл Новиков, ныне начальник отдела по надзору за исполнением законов в сфере оборонно-промышленного комплекса прокуратуры Ростовской области. — Возможность пройти мимо, оставить всё, как есть, я даже не рассматривал. Сразу доложил о выявленных обстоятельствах прокурору Володарского района Сергею Антонову, а сам начал расспрашивать знакомых, коллег, знают ли они о существовании бывшего концлагеря. К моему удивлению, на тот момент о лагере мало кому было известно! В Интернете обнаруживались лишь скупые данные — только факт существования лагеря и крайне мало подробностей. Понимая, что в процессе банкротства находится не просто оборонный завод, а территория, которая фактически является мемориальным кладбищем, мы начали собирать информацию непривычными для наших проверок методами: в музеях, архивах, нам помогали историки-любители, общественные организации, бывшие узники концлагерей. Не было одной какой-то папки, где находились бы все данные, — подробности обнаруживались в разных источниках и выстраивались, как мозаика.

С трепетом мы общались с узниками, которые прошли через этот лагерь. От них узнали о том, что нет возможности попасть на территорию оборонного завода, возложить цветы. Прокуратурой Володарского района было организовано посещение узниками мемориала. Да, это были люди, которые детьми оказались в лагере, но их рассказы о времени, проведённом за колючей проволокой, оставили неизгладимый след в памяти.

Лично для меня наиболее ужасающие свидетельства обнаружились в архивах — воспоминания солдат, освобождавших Брянск. Фашисты при отступлении в спешке расстреливали и хоронили пленников — перед глазами советских солдат предстали человеческие останки, буквально торчащие из-под земли. Многократно посещая территорию завода, я прокручивал в голове эти картины. Это сейчас мы видим мирный заброшенный завод, но в то время это было настоящим адом на земле.

В поиске свидетелей

Собранные сотрудниками прокуратуры материалы вошли в дело об установлении факта геноцида мирного населения Брянщины в годы войны. О том, как по крупицам искали информацию и ценные свидетельские показания, рассказывает начальник гражданско-судебного отдела прокуратуры Брянской области Светлана Николаева:

— История «Дулага‑142» стала частью большого дела о геноциде. Был проделан значительный объём работы по формированию доказательной базы (сбор документальных материалов, свидетельских показаний, экспертных заключений), изучены архивные документы и материалы по фактам массового уничтожения советских граждан, в том числе военнопленных и партизан. Установлено, что в период 1941–1943 годов на территории Брянской области немецко-фашистскими захватчиками путём массовых расстрелов, сожжения заживо, истязания, повешения, а также с использованием развернутой сети концентрационных и пересыльных лагерей преднамеренно массово истреблено более 74 тысяч мирных граждан, в том числе более 4,5 тысячи детей, свыше 48 тысяч военнопленных. На принудительные работы в Германию и другие страны угнано более 153 тысяч человек. За годы оккупационного режима на Брянщине уничтожено более тысячи деревень. Что касается истории «Дулага‑142», установлены и опрошены свидетели. Шестеро из них жители посёлка Стеклянная Радица. В силу возраста свидетелей — от 82 до 92 лет — судебное заседание было выездным, это крайне редкая практика.

Сильное впечатление лично на меня произвели воспоминания 92-летней Жанны Митрофановны Латышевой. Ей было 11 лет, когда в посёлок вошли немцы. «Когда появились фашисты, мы — в зубы платок, чтобы не дать виду, что крепко испугались», — вспоминала она. Жанна Митрофановна последовательно рассказывала о том, что видела — о женщине, подорванной на гранате вместе с ребёнком, убитом соседе, не успевшем уйти в лес, шестерых подростках, расстрелянных у дома учительницы, 12-летнем мальчике Мише Максимове, повешенном на глазах всего посёлка. Тело ребёнка провисело на дереве целую неделю, его не давали снимать ради устрашения жителей…

А ещё одна бывшая узница концлагеря Нина Татаринова позвонила сама. Она увидела репортаж о «Дулаге‑142» по местному телевидению. Она живёт в Брянске. Знаете, что поразило? Из уст свидетелей чаще всего звучали одни и те же слова: «Я не знаю, как мы остались живы». Несмотря на пережитые страдания, возраст, у всех потрясающе сильная воля и вера в будущее России и огромная любовь к жизни.
Из воспоминаний свидетелей — бывших узников лагеря «Дулаг‑142»:

«Когда деревню нашу сожгли, нас выгнали. Хотели отправить в Германию, но до нас очередь не дошла, вагоны кончились. Тогда решили перегнать нас в этот лагерь «Дулаг‑142». Расселили по баракам, крик, дети плачут. Мне было уже 4 года, я боялась. А кто плачет — они выгоняли тех из здания и пускали в расход. Выгоняли вместе с родителями, и больше в барак они не возвращались.

Я была с матерью в «Дулаге», пока не стала подступать Красная Армия. Позже немцы отправили нас в Выгоничи и загнали в ров. В этом рву мы сидели, а сверху немцы ходили с собаками. Потом пришла наша армия, немцы нас бросили. Так мы и остались живыми».

Татьяна Григорьевна Емельянова

«Во время войны мы перебрались в Жирятинский район, и там мой отец вступил в партизанский отряд. Когда партизаны допекли немцев, они стали посылать в деревни карательные отряды из немецких солдат и полицейских. Помню, мы залезли в болото, в камыши. Немцы подожгли дома и захватили некоторых людей. Отца-партизана схватили, пытали: вывернули ему суставы, резали кинжалом, содрали кожу с живота, замучили до смерти. А он кричал: «Коричневые собаки, всё равно победа будет наша!»

Когда село наше сгорело, женщины, дети и старики убежали в лес. Но немцы добрались и до леса, окружили нас, согнали на поляну в кучу, начали фотографировать…

В «Дулаге‑142» с матерью и сестрой мы пробыли несколько месяцев. Барак был складским помещением, застроенным нарами в четыре ряда до верху, кормили один раз в день баландой. Мне попадались там рыбные кости, окурки, фантики. Все объедки со стола немцев загружались в наш котёл. Посуда должна была быть своя, но у нас её не было, и мама на свалке нашла две консервные банки, нам туда и наливали баланду.

Условия содержания пленных и угнанных были нечеловеческими. У нас начались вши и сыпной тиф. Люди умирали на нарах, и полицаи стаскивали трупы и хоронили их где-то за лагерем. Дети сидели возле бараков и искали друг у друга вшей. Никто с ними не боролся, у нас даже не было рукомойников, но главное — постоянно сосущее чувство голода. Все ходили как тени и шатались. Дети не играли, не бегали, не было на это никаких сил».

Тамара Васильевна Скворцова

Процесс

22 июня 2022 года по поручению Генерального прокурора Российской Федерации Игоря Краснова прокурор Брянской области Александр Войтович направил в суд заявление о признании военными преступлениями и преступлениями против человечности, геноцидом советского народа установленных и вновь выявленных преступлений, совершённых немецко-фашистскими захватчиками в годы Великой Отечественной войны на территории Брянской области. Он лично участвовал в судебном процессе.

Из вступительного слова прокурора Брянской области Александра Войтовича на суде по делу об установлении факта геноцида:

«На территории Брянской области, согласно архивным источникам, насчитывалось не менее 8 концентрационных лагерей, 2 из них на территории Брянска. Один — вновь выявленный исторический объект — пересыльный лагерь для военнопленных и гражданского населения «Дулаг‑142», в котором с 1941 года по 1943 год содержалось не менее 80 тысяч человек, 40 тысяч из которых замучены и захоронены на территории лагеря. В лагере процветали голод, антисанитария, болезни. Специальными подразделениями производились фильтрации и расстрелы по расовым и политическим признакам. Начиная с марта 1942 года оккупационные власти принудительно стали направлять в «Дулаг‑142» и мирное население.

<…>Узников кормили неочищенной гречихой, в результате чего в лагере массово распространились заболевания гангреной прямой кишки. Ежедневно в лагере умирало 200–250 человек. Трупы, нагруженные на сани, сами военнопленные вывозили на кладбище. Помимо того что люди умирали от голода, их подвергали избиениям, расстреливали. Данных обо всех 40 000 узниках, погибших от рук немецко-фашистских захватчиков в «Дулаг‑142», не имеется, так как учёт в лагере не вёлся.

Факт массовых захоронений времён Великой Отечественной войны на территории лагеря подтверждается результатами проведённых по поручению органов прокуратуры области мероприятий, в том числе осмотров, поисково-раскопочных работ, заключениями экспертов».

В дело вошли и другие вопиющие факты зверской расправы над мирным населением.

Из материалов дела:

«1 марта 1942 года на окраине Стародуба в «Беловщине» одновременно было расстреляно более 800 ни в чём не повинных людей, исключительно женщин и детей. Перед расстрелом они были разуты и раздеты и в таком состоянии по снегу в мороз их гнали к ямам, специально приготовленным для расстрела. Тех, кто после расстрела остался жив, сбрасывали вместе с мёртвыми в ямы и зарывали».

«В январе 1942 года по приказу немецкого командования были расстреляны 63 ребенка Трубчевского дома-ребёнка. В селе Ворки Навлинского района в 1942 году немецкие офицеры и солдаты изнасиловали девушек, в их числе девочки от 7 до 10 лет, затем их живыми бросили в глубокий колодец. В этой же деревне 35 детей фашисты бросили в горящие здания, дети сгорели. В числе сгоревших были дети в возрасте от 9 месяцев до 2 лет».

Решением Брянского областного суда 28 июля 2022 года заявление прокурора области было удовлетворено. Вновь выявленные преступления в отношении советских граждан суд признал военными преступлениями и преступлениями против человечества, геноцидом национально-этнических и расовых групп советского народа. Исторический факт спустя 80 лет получил юридический статус.

«Пожалуйста, помните!»

Спустя год после значимого процесса вместе с прокурором Брянской области Александром Войтовичем возвращаемся на территорию бывшего лагеря «Дулаг‑142». Благодаря принятым прокуратурой мерам мемориальный комплекс жертв узников фашистского концлагеря с массовыми захоронениями мирных граждан и военнопленных внесли в реестр объектов культурного наследия федерального значения, разрабатывается концепция мемориала. О «Брянском Бухенвальде» говорит Президент РФ Владимир Путин и руководители федеральных ведомств.

— Год назад свою речь на суде вы начали эмоциональными строками из «Реквиема» Роберта Рождественского: «Помните! Через века, через года — помните! О тех, кто уже не придёт никогда…» А что лично вас больше всего задело за живое в этой истории?— интересуемся у Александра Войтовича.

— Я родом из Белоруссии, о злодеяниях фашистов с детства слышал по рассказам мамы, деда. На Брянщине — Хацунь, в Белоруссии — Хатынь… Созвучны не только названия, но и трагические страницы истории, которые творились в годы войны. Я помню ветеранов Отечественной войны на вокзалах, искалеченных, без ног или рук. Помню, как на встречу с учениками нашей школы приглашали Елену Мазаник — разведчицу, Героя Советского Союза, уничтожившую генерального комиссара Белоруссии Вильгельма Кубе. Или выступления командира партизанского отряда, «чемпиона мира» по уничтожению вражеских поездов Александра Азончика. Эти встречи до сих пор в моей памяти. Школьниками мы прикручивали красные звёзды к домам фронтовиков, собирали фронтовые письма для школьного музея. Я был комсоргом класса, мы всё это через себя пропускали…

И сейчас невозможно остаться равнодушным, когда слушаешь истории участников этих событий. Один из таких эпизодов — рассказ бывшей узницы «Дулага» Тамары Скворцовой о героической смерти подростка. Их село было отделено от леса болотом, а там минное поле, которое заложили наши, когда отступали. И у партизан была тропиночка тайная через это поле, про которую знали, конечно, не все. Мальчишки до 14 лет были связаны с партизанскими отрядами, и вот один из них побежал к этой тропинке и немцы его поймали. Они его пытали и мучили, чтобы узнать, где эта тропинка. Он кричал, плакал, в конце концов его убили. Но тропинку он не выдал.

— Как вашей семьи коснулась война?

— Мой дед Иван Иванович, моя мама были в партизанском отряде. Мама — ей сейчас 91 год — старшая из 13 детей, четыре года провела в лесах. Рассказывала, как дети заготавливали ягоды, стирали бинты. Вспоминала голод и постоянные бомбёжки.

«Дулаг‑142» называют «Брянским Бухенвальдом». Так вот в Бухенвальде за шесть лет уничтожено почти столько же неповинных людей, как в «Дулаге» за два года: 56 тысяч за шесть лет против 40 тысяч за два года.

В деле восстановления памяти о «Дулаге‑142» были задействованы многие люди. И прокуратура, и следственный комитет, и поисковые отряды, архивные и научные сотрудники, работники ФСБ… По поручению Генерального прокурора мы эту работу координировали, у нас были все материалы, мы их обобщали.
Процесс, в котором участвовала прокуратура, был гражданским, его целью было установление факта геноцида советского народа на территории Брянской области. Следователи и сейчас продолжают свою работу — но уже в рамках уголовного дела. На месте трудятся поисковые отряды, правда, в этом году грунтовые воды поднялись слишком близко, и это усложняло раскопки.

— Всякий раз, оказываясь на территории бывшего лагеря, что вы ощущаете?

— Здесь чувствуется дыхание времени. Когда идёшь мимо бараков, перед глазами оживают рассказы очевидцев о том, как фашисты издевались над пленными, чем кормили людей, как узники спали на нарах в четыре этажа, как вши стояли в бараках стеной… Но самое главное — боль и страдания этих людей не забыты, не обесценены спустя 80 лет. Эту работу мы все вместе сделали не напрасно.