Арсений Тарасевич- Николаев: «Я не помню времени вне музыки»

Для начала хотя бы коротко стоит рассказать о нескольких поколениях музыкантов удивительной брянской семьи, к которой принадлежит пианист Арсений Тарасевич-Николаев. Его прабабушка носила девичью фамилию Еропкина и вполне могла быть потомком первого русского князя Рюрика. Зоя Аполлоновна закончила Московскую консерваторию по классу фортепиано, в 30-е годы была завучем Бежицкой музыкальной школы на 200 учеников. Её супруг Пётр Николаевич Николаев — провизор и меломан. Их дочь Татьяна — всемирно известная пианистка — так вспоминала про отца: «Он был страстным любителем музыки — играл как скрипач и виолончелист, отсюда, может быть, и началась моя музыкальность». (Подробнее с историей выдающейся брянской семьи вы можете познакомиться в материале историка Юрия Соловьёва «Бежицкие тайны пианистки Николаевой» на нашем сайте в № 9 (83), 2014).

Родившийся в Москве Арсений Тарасевич-Николаев своей историей тоже тесно связан с нашим городом — в Брянске в пять лет он впервые вышел на сцену, а его публичный дебют состоялся в девять — с Брянским городским камерным оркестром.

«Недетская» музыка

— Арсений, помните своё первое восприятие музыки? И как это происходит с ребёнком, который растёт в семье, где уже четыре поколения музыкантов?

— Сложно отделить мои собственные воспоминания от семейных историй. Но могу точно сказать, что в возрасте, когда дети ещё не ходят, я научился вставлять пластинки в проигрыватель. От бабушки осталась большая коллекция «винила» и компакт-дисков, которой я пользовался. И если сейчас детей отвлекают мультиками или планшетом, то меня можно было на час оставить с парой пластинок и я сидел на диване и внимательно слушал музыку.

— У детей есть любимые мультфильмы. В таком случае были ли у вас любимые пластинки?

— Да, это с детства любимая «Волшебная флейта» Моцарта. Обожал «Весну священную» Стравинского, Симфонию № 7 Прокофьева и, что более удивительно, его Симфонию № 2.

— Недетскую…

— На самом деле сложно отделить «детскую» музыку от «недетской». Мне кажется, это некий лейбл, который вешают для родителей. Нет такого понятия, как «детская музыка». Хотя иногда приходится слышать: «Ох, не надо, пожалуйста, делать детский концерт из Шостаковича и Прокофьева! Это сложно для детей». Я уверен, что это для взрослых сложно, а дети воспринимают музыку непосредственно, им не нужен исторический и иной контекст. Он, конечно, обогащает восприятие, но есть чистая музыка, которая ребёнком воспринимается лучше всего. Что касается моих детских воспоминаний, то я не помню времени, когда жил вне музыки.

— В каком возрасте вы сами начали музыку воспроизводить? Когда вас посадили за инструмент?

— Обычно я говорю, что с четырёх лет, когда мама начала обучать меня в игровой форме. А серьёзно начали заниматься в пять, когда задумались о поступлении в музыкальную школу, к моему первому учителю — Людмиле Анатольевне Мндоянц.

Сцены из жизни

— Вы ведь на сцену вышли впервые в Брянске…

— Да, в пять лет, на открытии конкурса имени Татьяны Петровны Николаевой. Точно помню, играл «Клоунов» Кабалевского и ещё какую-то пьесу.

— …а потом в девять лет вместе с Эдуардом Борисовичем Амбарцумяном и его камерным оркестром. Помните, как это было?

— Вот это я помню смутно, потому что не очень-то волновался. В отличие от мамы. Она переживала безумно! Для неё это был большой стресс, а для меня — большое удовольствие. Зато помню ощущение, когда впервые на сцене оказываешься внутри оркестра! А я очень любил оркестровую музыку. Слушал симфоническую музыку и дирижировал воображаемыми музыкантами!

— Может показаться, что обучение музыке — это сплошное удовольствие, но всем известно, какой это огромный труд. Были моменты, когда вам надоедало?

— Мне иногда было — без стеснения сейчас скажу — просто лень. Не очень хотелось делать черновую работу, которой всё-таки много в ремесленной части нашей профессии. И тогда мама заводила серьёзный разговор и предлагала: давай, может быть, заберём тебя из ЦМШ… (Прим.ред.: Центральной музыкальной школы при Московской государственной консерватории.) Для меня это был крайне ужасный сценарий! Настоящая трагедия, если я не буду заниматься музыкой!

— Но всё-таки родители не настаивали?

— Нет, они настаивали, но мне кажется, очень правильно ставили вопрос перед ребёнком о его собственной мотивации. Мои мама и папа в этом смысле не относятся к числу обезумевших музыкальных родителей, которые с четырёх лет видят в своём чаде будущую звезду и гения. Больше скажу — папа всерьёз (в качестве будущей профессии) начал воспринимать мои занятия только в старших классах ЦМШ, а это уже после 16–17 лет.

— А когда вы для себя это поняли?

— Не могу назвать точный день или даже год, но есть ощущение, что это было довольно рано. Да, бывали сомнения, обстоятельства складывались не так, как хочется, или что-то не получалось. И тут я представлял, как пойду в математическую школу или стану хирургом (мне всегда нравилась медицина). Вот только чего я не мог себе представить, так это ухода из музыки.

Внук Николаевой

— Помните первые победы? Конкурс в Италии, вам 10 лет…

— Да, это был международный конкурс, но все мы знаем, как много музыкальных конкурсов проводится в Италии.

— Эх как вы нивелировали свой детский успех!

— Я не считаю значимым ни один из этих результатов. Победа в конкурсе может стать хорошей мотивацией, помочь осознать себя как профессионала. Потому что намного больше, чем любой зарубежный конкурс, даёт обучение в ЦМШ. Это как детей-футболистов отдают в академию «Реал Мадрид» и с малых лет готовят быть суперпрофессионалами. Так готовили и нас. Год на год не приходится, но я смотрю на своих одноклассников: подавляющее большинство в музыке, и у многих всё очень здорово сложилось.

— То есть педагоги хорошо отбирали будущих учеников?

— Да, как в балете — смотрят данные…

— Но в балете смотрят и на родителей: как мама сложена. Вашу биографию тоже учитывали?

— До некоторой степени. Потому что значение имеет всё — и гены, и обстановка в семье, культурная среда. Как сказали тогда, «отбирают «породистых щенков». Это был комментарий про меня.

— А часто ли приходилось слышать во время обучения: «Ну ты же внук Николаевой!»

— Это было, но не в такой степени, в которой можно подумать. Не могу сказать, что когда-либо ощущал серьёзное давление. Я чувствовал радость от того, что много людей, которые бабушку помнят. Я ведь её, считай, не застал — мне было девять месяцев, когда её не стало…

И это до сих пор продолжается! Приезжаешь в Австралию, в городок поменьше Сиднея или Мельбурна, и там находится человек, который подходит и говорит: «А я на концерте вашей бабушки был!» Многие вспоминают, как после выступления с ней общались. Для меня важно не только то, что она великая пианистка, но и каким она была прекрасным человеком! У неё был очень тёплый характер. Она страстно горела музыкой и через свою игру воспламеняла других.

— Вы упомянули Австралию, а ведь в 2016 году после успеха на конкурсе пианистов в Сиднее Decca Classics и Universal Music Australia предложили вам совместный контракт на запись. Расскажите подробнее об этой пластинке.

— В итоге я записал диск с русской музыкой 20 века, в том числе два этюда Татьяны Николаевой. Мне хотелось воспользоваться этой возможностью, чтобы с её музыкой познакомилось больше людей. Пианистку Николаеву помнят многие, но мало кто знает о ней как о композиторе.

Фильм-катастрофа и музыка

— Был ли у вас опыт записи саундтрека для фильмов?

— Такого опыта не было, но сейчас на стыке искусств мы делаем проекты в рамках творческого объединения «Притяжение». Это попытка сближения классической музыки с актуальным искусством — симбиоз музыки, режиссуры, дизайна, технологий.

— В мировом кинематографе очень много фильмов, которые посвящены музыкантам, музыке. Есть ли среди них те, которые тронули вас?

— Точно скажу, байопики не люблю. А кино выбираю, скорее, по авторам, нежели по жанрам. Меня вдохновляет, безусловно, Уэс Андерсон, некоторые фильмы Ларса фон Триера. И первое, что пришло в голову, когда вы заговорили про музыку в фильмах, — это его «Меланхолия», тот редкий случай, когда абсолютно гениальная музыка совпала с гениальной картиной. Как правило, выдающиеся музыкальные произведения настолько самодостаточны, что их невозможно использовать в качестве подложки, фона. Например, Бах в «Солярисе» Тарковского — ещё одного автора, которого я обожаю, — выглядит данью моде. А в «Меланхолии» всё сложилось.

— У вас больше 80 концертов в год. Как с таким графиком успеваете преподавать?

— Я пользуюсь тем, что у меня нет своего класса — работаю ассистентом в классе профессора Александра Ашотовича Мндоянца, супруга моей первой учительницы и моего учителя в ЦМШ. И если бы мне сейчас предложили, не согласился бы взять собственных учеников, потому что, с моей точки зрения, это будет не очень порядочно: я пока не смогу отдавать преподаванию столько времени.

— 4 мая 2024 года исполнится 100 лет со дня рождения Татьяны Петровны Николаевой. Уже решено, как отметите это событие?

— Конечно, юбилей будет широко отмечаться в консерватории — будет много концертов, проектов, посвящённых бабушке, потому что в первую очередь в Москве её имя связано с консерваторией. Конечно, и мне хотелось что-то значимое сделать в этом сезоне. И начнём с того, что реконструируем концерт «Двадцать четыре прелюдии и фуги, соч. 87» Шостаковича, который бабушка играла много раз. Концерт её памяти состоится в зале имени Чайковского 26 апреля, играть будут 6 молодых пианистов: Александр Ключко, Константин Емельянов, Энджел Вонг, Юрий Фаворин, Алексей Мельников и я.

— Арсений, а что вас сегодня связывает с Брянском?

— Бываю здесь регулярно: раз в год удаётся приехать, и каждый раз с удовольствием. С городом связывают приятные детские воспоминания и, конечно, воспоминания о бабушке. Они здесь живее, чем где бы то ни было! И город нравится. Здесь тихо, много деревьев, много природы вокруг. Люди хорошие! И регулярно брянские ребята приезжают поступать в консерваторию или в ЦМШ. Не иссякает земля талантами.

В ТЕМУ!

Арсений Тарасевич-Николаев родился 21 февраля 1993 года в Москве. После окончания Московской консерватории стажировался в Италии, в 19 лет стал победителем конкурса им. А. Н. Скрябина, затем лауреатом состязаний пианистов в Кливленде, Сиднее и Бергене (Норвегия). В 2022 году завоевал серебро на I Международном конкурсе пианистов, композиторов и дирижёров им. С. В. Рахманинова. С музыкантом заключали контракты такие фирмы звукозаписи, как Decca Classic и Universal Music. Арсений Тарасевич-Николаев выступал в крупнейших залах мира и на известных фестивалях.