Светлана Васильевна Суровягина: «Без характера в операционной делать нечего»

За полвека врачебной практики у Светланы Васильевны набрались сотни случаев спасения пациентов, но эту встречу с харизматичным Высоцким и сыном его возлюбленной  вспоминает как один из самых необычных эпизодов в карьере.

Врачом она работает 56 лет, из них 55 — в Брянской областной больнице №1. Начинала хирургом, а с 1980 года — уже 45 лет! — врач–колопроктолог центра колопроктологии областной больницы. В 2019 году Указом Президента России Светлане Васильевне присвоено почётное звание «Заслуженный врач Российской Федерации». Свой 85-летний юбилей легендарный врач встретила на рабочем посту: она по-прежнему оперирует! И это интервью мы записываем в рабочем кабинете — в короткий перерыв между осмотрами пациентов.

Дочь героя

— Светлана Васильевна, вы коренной житель Брянска. Где жила ваша семья до войны?

— Моя мамочка родилась в Клетне, а отец — из Подмосковья, Можайский район. Мама окончила финансово-экономический техникум, работала в Унече, где и произошла их встреча. Папа был начальником районного отделения НКВД, а с 1939 года стал начальником Брянского городского отдела.
До войны мы жили недалеко от площади Карла Маркса, дом для сотрудников и их семей располагался напротив здания НКВД. Родилась я
27 декабря 1939 года. В 1941 году на свет появился мой младший брат.

Когда началась война, мы эвакуировались в Усть-Катав. Отец остался в Брянске. Во время войны под его руководством действовало несколько разведывательно-диверсионных групп. За год они передали в штаб Брянского фронта более 60 радиограмм с разведданными об оккупантах! Погиб он в 1943 году. О том, как папа воевал, я узнавала из книг. Самая известная — «Конец осиного гнезда» Георгия Брянцева.

— Стать врачом — это была детская мечта?

— Нет, я романтик, мечтала увидеть мир. Но для поступления в московский университет не хватило знания иностранного языка. Первые семь лет я училась в женской школе, иностранный язык там не преподавали. И с мальчишками, не считая брата, впервые стала общаться, когда женскую школу ликвидировали и я перешла в общую. Но бойкая была! Если моего Витальку кто-то обижал, смело ввязывалась в драку. И на коньках каталась профессионально.

Поступить в медицинское училище в Бежице меня уговорила мама. Одна из её сестёр была медиком, другая — фармацевтом. Я послушалась, хотя врачом быть не собиралась. Всё изменила одна встреча.

Я училась на «отлично», на практику попала в хирургическое отделение, которым заведовала Наталья Владимировна Худякова. Фронтовик — в войну спасала солдат в полевом госпитале. Работала с будущим академиком Амосовым. Потрясающе красивая женщина! И я влюбилась в профессию благодаря ей. Обучаясь в смоленском меде, делала первые операции, отказалась пойти в аспирантуру — хотелось больше практики. Как отличнице, мне дали право выбора, и я предпочла другим городам Великие Луки.

Жила на квартире недалеко от больницы, и дежурные врачи нередко присылали посыльного с запиской: «Аппендицит. Хотели бы прооперировать?» И я хотела. Они это знали, потому что ночью под окнами уже стояла машина. Там я работала не больше года — мама уговорила вернуться в Брянск.

— Чем вас привлекла хирургия?

— Хирургия привлекает тем, что результаты твоего труда видны сразу. Помог — и человек выздоровел. Да и по характеру я решительная.

Записки на манжетах

— Светлана Васильевна, расскажите о запомнившихся случаях из практики.

— Все они связаны с работой в Брянской областной больнице. Десять лет я работала хирургом под руководством Николая Семёновича Радченко. Делали много разных операций: это и «гнойная» хирургия, и первые раки. В 70-е годы ещё не было отдельной детской хирургии — всё в одном отделении.

Начало моей работы совпало со «взрывом» стафилококковой инфекции. Среди детей — тяжёлые пациенты с остеомиелитом (гнойно-некротическим процессом в костях), стафилококковой деструкцией лёгких. Для изу­чения детской хирургии четыре месяца стажировалась в Москве — в городской клинической больнице №2 имени И.В. Русакова. Стажировкой руководил выдающийся детский хирург Станислав Яковлевич Долецкий.

По возвращении произошëл случай, который запомнился. Мальчишка лет семи был в очень тяжёлом состоянии. Операция прошла благополучно. Я вытащила гниющие кости, после анестезии ребёнок пришёл в сознание, динамика была положительная. Всё бы хорошо, но анестезист перепутала назначение — мальчик потерял сознание. С первого этажа я бежала босиком, как была в тот момент. Вася Суханов, хирург, делал искусственное дыхание, я «качала» сердце. Запустили! Ребёнок начал дышать. До утра я не могла уснуть, переживала, что из-за долгой остановки сердца будут потеряны функции мозга. Утром ребёнок проснулся, я что-то спросила, и ответ был такой милый, простой и разумный, что я чуть не расплакалась от счастья!

Прошли годы. В военкомате не хватало докторов, и мы занимались осмотрами призывников. Многие ребята хотели попасть на службу в Германии, Венгрии. Отбор был очень строгий, даже шрамов на теле не должно быть. И тут парень, лет девятнадцати. Крепкий здоровьем, а на ноге — шрам, который я сразу узнала. Спросила, где оперировали. Отвечает: «В областной больнице. Доктор — Светлана Васильевна». Меня он не узнал, а имя помнил! Подумала: «Милый ты мой» — и пошла на «преступление»: написала «годен».

И ещё один случай расскажу. Раньше действовала санавиация, хирурги летали на «кукурузниках» в районы. Дело было во Мглине. Школьница, десятиклассница, каталась на лыжах с горки, упала на большой скорости и буквально «села» на лыжную палку. С проникающим ранением брюшной полости, повреждениями матки и кишечника её доставили в районную больницу. А в это время из Брянска уже летели я и гинеколог. Операция длилась несколько часов, я вывела девочке кишку, всё прошло благополучно. Гинеколог осталась, а я поспешила на рабочий поезд в Брянск, который отправлялся в час ночи. В большом общем вагоне ехали молодая пара, подвыпивший мужчина и я. Я сидела в стороне, что-то было с собой поесть… Мужчина подошёл и грубо спросил: «Жрёшь?» Кивнула. Он не отставал: «Деньги есть?» Честно ответила: «Нет». Он ушёл, и я вдруг увидела, что теперь одна в вагоне. Страшно стало! Надо же, сложную операцию провела не дрогнув, а мужика пьяного испугалась! Всю дорогу не сомкнула глаз. Домой явилась в шесть утра, выпила кофе — и в больницу на дежурство.

— В этом году у вас ещё один юбилей — 45 лет службы в качестве врача–колопроктолога. Как выбрали эту специализацию?

— В 80-е годы построили детскую областную больницу, мы переехали в новый корпус, и к тому моменту уже много разных операций делали на кишечнике.  

— И так как у вас получалось лучше всех…

— Не хочу говорить лучше или хуже, но рука у меня лёгкая.

— И пациенты в отзывах в интернете всегда об этом пишут! Расскажите, какая в отделении основная работа? С какими заболеваниями к вам попадают люди?

— Кровотечения, неспецифические язвенные колиты, парапроктиты тяжелейшие, свищи, оперируем раковые опухоли... Много заболеваний, и все разные. И уникальные случаи бывают. Приходила ко мне дама лет тридцати семи — высокая, красивая, модель! По 10 дней нет стула. Говорит, где только ни была, врачи разводят руками. Сделали ирригоскопию (рентген) с контрастом, которая в данном случае более эффективна, чем КТ. И моё предположение подтвердилось: висцероптоз, провисание кишки. Она высокая, и поперечная кишка из-за этого прогнулась как качели. Редко, но такое бывает. Случай сложный, посоветовала оперироваться в столице, где чаще сталкиваются с подобным.

Неженское дело

— Что за полвека работы больше  всего восхитило вас в технологиях, оборудовании?

— Пожалуй, что анастомоз можно наложить не руками, а аппаратами — сшить кишку с кишкой. Лапаро­скопических сейчас много делают операций, не «заходя» в живот. Это большой шаг для медицины, потому как любая рана на животе может привести к осложнениям — грыжам, нагноению, тяжёлым спаечным процессам. Лапароскопия сокращает многие риски во время операции.

— В отделении шесть врачей, из них пятеро — мужчины…

— У нас очень хороший коллектив. Многие — доктора во втором поколении!

— И главными врачами в больнице долгое время были мужчины....

— Семь главных врачей сменилось за это время.

— Приходилось в вашей неженской профессии отстаивать своё мнение? Кулаком по столу можете стукнуть?

— Да, но не в гневе. Не позволяю себе ругаться, давать волю эмоциям, но могу быть принципиальной и сказать: «Так не пойдёт!» Всем не понравишься, но в нашей работе мы должны в первую очередь думать о пациенте. Так что без характера в хирургии делать нечего.

— Что помогает вам «перезагрузиться»?

— Природа и путешествия. Была у меня подруга (Царствие ей небесное), с которой очень много путешествовали по разным странам. Мне так нравилось! А одной не хочется, вот честно.

Я живу недалеко от Кургана Бессмертия. Раньше, когда мама была жива, часто там гуляли. Недавно, в день её рождения, прогулялась по роще, нарвала цветочков маленьких — и радостно на душе…

— Как думаете, что самое главное в жизни и профессии?

— Быть честным. Если не прав, признать это. Не выгораживать себя. Стараюсь именно так жить и не осуждать других. Право каждого — выбирать свой путь. И как бы ни приходилось трудно, находить возможность помогать людям. А как иначе?!